АКАФИСТ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЕ С КОММЕНТАРИЯМИ.

Акафист Пресвятой Богородице «Радуйся, Невесто неневестная» – первый по времени написания и наиболее известный из акафистов, используемых в бого­служении Православной Церкви. Будучи непревзойденным поэтическим и бого­словским шедевром, он требует грамотного филологического и богословского истолкования. Данное издание Акафиста содержит подробный комментарий, цель которого – помочь православному верующему, а также любому заинтере­сованному читателю почувствовать, как любовь к Богу и к Пресвятой Деве Марии находит себе выражение не только в вероучении Церкви, но и в красоте поэти­ческого слова.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Акафист Пресвятой Богородице – хвалебный гимн в честь Пресвя­той Девы Марии, сочиненный в Византии, по разным предположениям, в период между V и VII вв., или, во всяком случае, в ранневизантийс- кую эпоху. Авторами могли быть прп. Роман Сладкопевец (VI в.), Георгий Писидийский (VII в.), патриарх Сергий (VII в.) и др. Греческое слово «Акафистос» означает буквально «неседален», т. е. песнь, во время которой не сидят, что указывает на ее изначальное богослужеб­ное применение. Однако термин «акафист» далеко не сразу стал обоз­начением гимнографического богослужебного жанра (подобно тропа­рю, стихире, канону и т. п.). Произошло это после того, как по образцу и в подражание первого и долгое время единственного в своем роде «Акафиста Пресвятой Богородице» стали сочинять другие, повторяю­щие его формальную структуру гимны, которые также стали называть акафистами – Господу Иисусу Христу, Божией Матери в связи с различными Ее иконами и праздниками, а также святым, – весьма различные по своей богословской и поэтической ценности. Особенно акафистное творчество развилось во II-м христианском тысячелетии, в том числе в православной России, сохраняя свое значение и доныне.

В современной богослужебной жизни Православной Церкви ви­зантийский Акафист Пресвятой Богородице продолжает занимать пер­венствующее и исключительное положение, о чем свидетельствует тот факт, что он, единственный из всех акафистов, вписан в богослужеб­ный устав. Его твердое место – в Постной Триоди, на утрене субботы пятой седмицы Великого поста, в связи с чем эта суббота называется «Субботой Акафиста» или «Похвалой Пресвятой Богородицы».

В композиционном отношении Акафист представляет собой боль­шое по объему и сложное, но в то же время весьма стройное про­изведение. Он состоит из тринадцати кондаков (более кратких, в оп­ределенной степени законченных строф) и двенадцати икосов1 (более развернутых строф, начало которых аналогично кондакам). Кондаки и икосы чередуются друг с другом. Главная особенность и основное содержание икосов заключается в двенадцати каждый раз различных обращений к Богородице, начинающихся со слова «Радуйся» – греческого приветствия «хайре» (или «хере»). Эти обращения представ­ляют собой молитвенно-поэтические вариации на тему приветствия, с которым обратился Архангел Гавриил к Пресвятой Деве Марии в день Благовещения: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою» (JIk. 1, 28). Поэт вкладывает их в уста кого-либо из участников евангельской или церковной истории: Ангела Гавриила, младенца Иоанна Крестителя, находящегося еще в утробе Елизаветы, пастухов, волхвов, верующих, Церкви и т. п. Каждый икос заканчивается одним и тем же рефреном «Радуйся, Невесто неневестная». Кондаки заканчиваются «Аллилуиа» (евр. «Слава Тебе, Боже»), за исключением первого кондака, имеющего окончание икоса: «Радуйся, Невесто неневестная». Именно подобная схема и была взята последующими поэтами как предмет подражания, отчего она стала формой жанра, наполняемой различным содержанием.

Внутреннее же богатство и красоту Акафиста – и в богословско-догматическом, и в молитвенно-богослужебном, и в художественно- поэтическом отношениях – оценивают только в превосходной степени. Можно сказать, он представляет собой удивительное сочетание, ка­жется, трудно сочетаемых вещей: догматическую точность и глубину, сравнимую с точностью и глубиной вероопределений Вселенских со­боров, и изумительное поэтическое изящество, делающее Акафист литературно-художественным шедевром. Вообще, такое сочетание характерно для лучших произведений христианской гимнографии ви­зантийской эпохи, которые употребляются в богослужении Церкви вплоть до наших дней.

Вместе с тем, все это одновременно составляет и некоторую труд­ность восприятия смысла Акафиста – в особенности для того, кто пло­хо знаком с вероучением Церкви, да еще если учесть, что Акафист, как и все молитвословия в Русской Православной Церкви, читается или поется на церковнославянском языке. Плюс к этому, церковнославянс­кий текст Акафиста, будучи дословным переводом греческого под­линника, точно воспроизводит и его сложную, витиеватую синтак­сическую структуру, свойственную ранневизантийской поэзии.

Правда, при переводе не могли не быть утрачены ряд неотъемле­мых особенностей оригинального, т. е. греческого текста Акафиста, – особенностей, связанных с его ритмикой и фонетическими соответ­ствиями (аллитерациями) внутри каждой пары хайретизмов (т. е. приветствий, начинающихся с «Радуйся»), а они действительно сгруппированы попарно, так что образуется по шесть пар в каждом икосе, не считая повторяющегося финального «Радуйся, Невесто неневестная». По количеству слогов первая и последняя пара – всегда самая короткая, а к середине они удлиняются. Кстати, ука­занная парная структура хайретизмов в русской богослужебной традиции выражена, по крайней мере, музыкально: все кондаки, кроме первого и иногда тринадцатого, а также все начала икосов обычно читаются священником, а сами хайретизмы поет хор, причем на две (или четыре) все время повторяющиеся мелодические строки.

Но самой удивительной особенностью греческого текста Ака­фиста является, наверное, фонетическая игра слов. Конечно, сохра­нить ее при переводе оказывается совершенно невозможным, так что удерживается лишь идейное соответствие хайретизмов внутри пар. Например, уже первая пара хайретизмов первого икоса, ко­торая по-славянски переведена как «Радуйся, Еюже радость возсияет;

Радуйся, Еюже клятва исчезнет», по-гречески (в русской транскрипции) будет звучать так: «Хайре, ди хэс хэ хара эклампсей; Хайре, ди хэс хэ ара эклейпсей» (ударные слоги подчеркнуты), где «хара» (радость)/ара» (клятва) и «эклампсей» (возсияет)/ «эклейпсей» (исчезнет) образуют аллитерации, а хайре­тизмы в целом ритмически соответствуют друг другу. Подобные соответствия во множестве встречаются в греческом тексте ака­фиста (на некоторые из них будет указано).

Кроме того, Акафист в греческом подлиннике имеет алфавит­ный акростих, согласно которому чередующиеся кондаки и икосы начинаются каждый раз с новой буквы греческого алфавита в их строгой очередности – от альфы («Ангел предстатель…») до омеги («О всепетая Мати…» – по-славянски это видно как раз только на примере первого икоса и последнего, тринадцатого кондака).

Главным, повторяющимся хайретизмом является приветствие «Радуйся, Невесто неневестная» – выразительный пример того, как бывает трудно перевести на современный язык церковнославянскую фразу, смысл которой в общем понятен, но передать который, при этом сохранив высоту стиля и благоговейную почтительность, почти невозможно. И все-таки, речь идет о приснодевстве Богородицы – одной из самых дорогих для Церкви тайн, связанных с Богово- площением, о которой в символе веры говорится: «и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы…» Дева Мария – Невеста, у Которой нет жениха, или мужа, в плотском смысле (именно такое значение имеет слово «неневестная»), но Которая безмужно, бессеменно стала Матерью Господа нашего Иисуса Христа.

Акафист имеет большое апологетическое значение для Церкви – как для Православной, так, кстати, и для Католической. Дело в том, что то почитание, которым окружена личность Пресвятой Богоро­дицы в Православной Церкви, прямо проистекает из главного, ис­ходного и уникального христианского догмата – догмата о Богово- площении, о том, что Слово (Сын Божий) стало плотью, человеком (Ин.1:14). Боговоплощение происходит при свободном участии Девы Марии, точнее, при ее смиренном, но осознанном согласии содействовать «совету превечному», т. е. осуществлению пред­вечного замысла Божия: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк.1:38). Одним из первых на эту важную сторону при­шествия Христова обратил внимание апостол и евангелист Лука – именно поэтому только в Евангелии от Луки мы читаем рассказ о Благовещении Деве из Назарета, «обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария» (Лк.1:27). Вслед за св. Лукой свою радость по поводу снисхождения Бога к человеку Церковь выражает в почитании Пресвятой Богородицы, с личностью и служением Которой так логично связать все без исключения сторо­ны христологической тайны Боговоплощения. Акафист Пресвятой Богородице являет собой яркий и, пожалуй, непревзойденный пример того, как при всей развернутости хвалы, адресованной, ка­жется, исключительно к Деве Марии, все в нем подчинено тайне человеческого спасения во Христе и ни в ком другом.

АКАФИСТ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЕ

 

КОНДАК 1

Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная восписуем Ти раби Твои, Богородице; но яко имущая державу непобедимую, от всяких нас бед свободи, да зовем Ти:

Радуйся, Невесто неневестная2.

 

ИКОС 1

Ангел предстатель с небесе послан бысть рещи Богородице: Радуйся! И со безплотным гласом вопло­щаема Тя зря, Господи, ужасашеся, и стояше, зовый к Ней таковая:3

 

Радуйся, Еюже радость возсияет4.

Радуйся, Еюже клятва исчезнет5.

 

Радуйся, падшаго Адама воззвание6.

Радуйся, слез Евиных избавление7.

Радуйся, высота, неудобовосходимая человеческими помыслы.

 

Радуйся, глубино, неудобозримая и ангельскима очима8

 

Радуйся, яко еси царево седалище.9

 

Радуйся, яко носиши Носящаго вся10.

 

Радуйся, звездо, являющая солнце11.

Радуйся, утробо Божественнаго воплощения.

Радуйся, Еюже обновляется тварь12.

Радуйся, Еюже покланяемся Творцу13.

 

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 2

Видящи святая Себе в чистоте, глаголет Гавриилу дерзостно: преславное твоего гласа неудобоприя- тельно души Моей является: безсеменнаго бо зачатия рождество како глаголеши, зовый: Аллилуиа14.

 

ИКОС 2

Разум недоразумеваемый разумети Дева ищущи, возопи к служащему: из боку чисту Сыну како есть родитися мощно, рцы ми; к Нейже он рече со страхом, обаче зовый сице:15

 

Радуйся, совета неизреченнаго таиннице16.

Радуйся, молчания просящих веро17.

Радуйся, чудес Христовых начало18.

Радуйся, велений Его главизно19.

Радуйся, лествице небесная, Еюже сниде Бог20.

 

Радуйся, мосте, преводяй сущих от земли на небо21.

Радуйся, Ангелов многословущее чудо22.

Радуйся, бесов многоплачевное поражение23.

Радуйся, Свет неизреченно родившая.

Радуйся, еже како, ни единаго же научившая24.

Радуйся, премудрых превосходящая разум25.

 

Радуйся, верных озаряющая смыслы26.

 

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 3

Сила Вышняго осени тогда к зачатию браконеискус- ную, и благоплодная тоя ложесна, яко село показа сладкое, всем хотящим жати спасение, внегда пети сице: Аллилуиа27.

 

ИКОС 3

Имущи богоприятную Дева утробу, востече ко Ели- савети: младенец же оноя абие познав сея целова­ние, радовашеся, и играньми яко песньми вопияше к Богородице:28

 

Радуйся, Отрасли неувядаемыя розго29.

 

Радуйся, Плода безсмертнаго стяжание30.

Радуйся, Делателя делающая человеколюбца31.

Радуйся, Садителя жизни нашея рождшая32.

Радуйся, Ниво, растящая многоплодие33 щедрот.

Радуйся, Трапезо, носящая обилие очищения34.

Радуйся, яко рай пищный процветаеши35.

 

Радуйся, яко пристанище душам готовиши36.

Радуйся, приятное молитвы кадило37.

Радуйся, всего мира очищение38.

Радуйся, Божие к смертным благоволение39.

 

Радуйся, смертных к Богу дерзновение40.

 

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 4

Бурю внутрь имея помышлений сумнительных, це­ломудренный Иосиф смятеся, к Тебе зря небрачней, и бракоокрадованную помышляя, Непорочная: уведев же Твое зачатие от Духа Свята, рече: Аллилуиа.41

 

ИКОС 4

Слышаша пастырие Ангелов, поющих плотское Христово пришествие, и текше яко к пастырю, видят Сего, яко агнца непорочна, во чреве Мариине упасша- ся, Юже поюще реша:42

 

Радуйся, Агнца и Пастыря Мати43.

Радуйся, дворе словесных овец44.

 

Радуйся, невидимых врагов мучение45.

Радуйся, райских дверей отверзение.

Радуйся, яко небесная срадуются земным.

Радуйся, яко земная сликовствуют небесным46.

Радуйся, Апостолов немолчная уста47.

Радуйся, Страстотерпцев непобедимая дерзосте48.

 

Радуйся, твердое веры утверждение.

 

Радуйся, светлое благодати познание49.

 

Радуйся, Еюже обнажися ад50.

 

Радуйся, Еюже облекохомся славою51.

 

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 5

Боготечную звезду узревше волсви, тоя последова- ша зари: и яко светильник держаще ю, тою испытаху крепкаго Царя: и достигше Непостижимаго, возрадова- шася, Ему вопиюще: Аллилуиа.52

 

ИКОС 5

Видеша отроцы халдейстии, на руку Девичу создав- шаго руками человеки, и Владыку разумевающе Его, аще и рабий прият зрак, потщашася дарми послужити Ему, и возопити Благословенней:53

Радуйся, Звезды незаходимыя Мати54.

Радуйся, заре таинственнаго дне55.

Радуйся, прелести пещь угасившая56.

 

Радуйся, Троицы таинники просвещающая57.

Радуйся, мучителя безчеловечнаго изметающая от начальства58.

 

Радуйся, Господа Человеколюбца показавшая Христа59.

 

Радуйся, варварскаго избавляющая служения60.

Радуйся, тимения изымающая дел61.

 

Радуйся, огня поклонение угасившая62.

 

Радуйся, пламене страстей изменяющая63.

 

Радуйся, верных наставнице целомудрия64.

 

Радуйся, всех родов веселие65.

 

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 6

Проповедницы богоноснии бывше волсви, возвра- тишася в Вавилон, скончавше Твое пророчество: и проповедавше Тя Христа всем, оставиша Ирода яко буесловяща, не ведуща пети: Аллилуиа.66

 

ИКОС 6

Возсиявый во Египте просвещение истины, отгнал еси лжи тьму: идоли бо его, Спасе, не терпяще Твоя крепости, падоша. Сих же избавльшиися вопияху к Богородице:67

 

Радуйся, исправление человеков.

 

Радуйся, низпадение бесов68.

Радуйся, прелести державу поправшая69.

Радуйся, идольскую лесть обличившая70.

Радуйся, море, потопившее фараона мысленнаго71.

Радуйся, каменю, напоивший жаждущия жизни72.

Радуйся, огненный столпе, наставляяй сущыя во тьме73.

 

Радуйся, покрове миру, ширший облака74.

Радуйся, пище, манны приемнице75.

Радуйся, сладости святыя служительнице76.

Радуйся, земле обетования.

Радуйся, из неяже течет мед и млеко77.

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 7

Хотящу Симеону от нынешняго века преставитися прелестнаго, вдался еси яко Младенец тому, но поз- нался еси ему и Бог совершенный: темже удивися Твоей неизреченней премудрости, зовый: Аллилуиа.78

 

ИКОС 7

Новую показа тварь, явлься Зиждитель нам, от Него бывшим, из безсеменныя прозяб утробы, и сохранив ю, якоже бе, нетленну, да чудо видящее воспоим ю вопиюще79:

 

Радуйся, цвете нетления80.

Радуйся, венче воздержания81.

Радуйся, воскресения образ облистающая82.

Радуйся, ангельское житие являющая83.

Радуйся, древо светлоплодовитое, от негоже пита­ются вернии.

 

Радуйся, древо благосеннолиственное, имже по­крываются мнози84.

 

Радуйся, во чреве носящая Избавителя плененным85.

Радуйся, рождшая Наставника заблуждшим86.

Радуйся, Судии праведнаго умоление87.

Радуйся, многих согрешений прощение88.

Радуйся, одеждо нагих дерзновения89.

 

Радуйся, любы, всякое желание побеждающая90.

 

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 8

Странное рождество видевше, устранимся мира, ум на небеса преложше, сего бо ради высокий Бог на земли явися смиренный человек, хотяй привлещи к высоте, Тому вопиющыя: Аллилуиа91.

 

ИКОС 8

Весь бе в нижних, и вышних никакоже отступи неопи­санное Слово: снизхождение бо божественное, не про­хождение же местное бысть, и рождество от Девы богоприятныя, слышащия сия92:

 

Радуйся, Бога невместимаго вместилище.

Радуйся, честнаго таинства двери93.

Радуйся, неверных сумнительное слышание94.

Радуйся, верных известная похвало95.

 

Радуйся, колеснице пресвятая Сущаго на херувимех96.

Радуйся, селение преславное Сущаго на серафимех97.

Радуйся, противная в тожде собравшая98.

Радуйся, девство и рождество сочетавшая99.

Радуйся, Еюже разрешися преступление100.

Радуйся, Еюже отверзеся рай101.

 

Радуйся, ключу царствия Христова102.

Радуйся, надеждо благ вечных103.

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 9

Всякое естество ангельское удивися великому Твоего вочеловечения делу: неприступнаго бо, яко Бога, зряше, всем приступнаго человека, нам убо спребывающа, слышаща же от всех: Аллилуиа104.

 

ИКОС 9

Ветия многовещанныя, яко рыбы безгласныя видим о Тебе, Богородице: недоумевают бо глаголати, еже како и Дева пребывавши, и родити возмогла еси; мы же, таинству дивящеся, верно вопием105:

 

Радуйся, Премудрости Божия приятелище106.

Радуйся, промышления Его сокровище107.

Радуйся, любомудрыя немудрыя являющая108.

Радуйся, хитрословесныя безсловесныя обличающая109.

 

Радуйся, яко обуяша лютии взыскателе110.

Радуйся, яко увядоша баснотворцы111.

Радуйся, афинейская плетения растерзающая112.

 

 

Радуйся, рыбарския мрежи исполняющая113.

 

Радуйся, из глубины неведения извлачающая.

 

Радуйся, многи в разуме просвещающая114.

 

Радуйся, кораблю хотящих спастися115.

 

Радуйся, пристанище житейских плаваний116.

 

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 10

Спасти хотя мир, иже всех Украситель, к сему самообетован прииде, и, Пастырь сый, яко Бог, нас ради явися по нам человек, подобным бо подобное призвав, яко Бог слышит: Аллилуиа117.

 

ИКОС 10

Стена еси девам, Богородице Дево, и всем к Тебе прибегающим: ибо небесе и земли Творец устрой Тя, Пречистая, вселься во утробе Твой, и вся приглашати Тебе научив:118

 

Радуйся, столпе девства119.

Радуйся, дверь спасения.

Радуйся, начальнице мысленнаго наздания120.

Радуйся, подательнице божественныя благости121.

Радуйся, Ты бо обновила еси зачатыя студно122.

 

 

Радуйся, Ты бо наказала еси окраденныя умом.123

 

Радуйся, тлителя смыслов упраждняющая124.

 

Радуйся, Сеятеля чистоты рождшая125.

 

Радуйся, чертоже безсеменнаго уневещения126.

 

Радуйся, верных Господеви сочетавшая127.

 

Радуйся, добрая младопитательнице девам128.

 

Радуйся, невестокрасительнице душ святых129.

 

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 11

Пение всякое побеждается, спростретися тщащееся ко множеству многих щедрот Твоих: равночисленныя бо песка песни аще приносим Ти, Царю Святый, ничтоже совершаем достойно, яже дал еси нам, Тебе вопиющым: Аллилуиа130.

 

 

ИКОС 11

Светоприемную свещу сущым во тьме явльшуюся, зрим Святую Деву: невещественный бо вжигающи огнь, наставляет к разуму божественному вся, зарею ум просвещающая, званием же почитаемая сими131:

 

Радуйся, луче умнаго солнца132.

 

Радуйся, светило незаходимаго света133.

 

Радуйся, молние, души просвещающая.

 

Радуйся, яко гром, враги устрашающая.

 

Радуйся, яко многосветлое возсияваеши просвещение134.

 

Радуйся, яко многотекущую источаеши реку135.

 

Радуйся, купели живописующая образ136.

 

Радуйся, греховную отъемлющая скверну137.

Радуйся, бане, омывающая совесть138.

Радуйся, чаше, черплющая радость139.

Радуйся, обоняние Христова благоухания140.

Радуйся, животе тайнаго веселия141.

 

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 12

Благодать дати восхотев долгов древних, всех долгов решитель человеком, прииде Собою ко отшедшим Того благодати: и раздрав рукописание, слышит от всех сице: Аллилуиа142.

 

ИКОС 12

Поюще Твое рождество, хвалим Тя вси, яко оду­шевленный храм, Богородице: во Твоей бо вселився утробе, содержай вся рукою Господь, освяти, прослави, и научи вопити Тебе всех:143

 

Радуйся, селение Бога и Слова144.

 

Радуйся, святая святых большая145.

Радуйся, ковчеже позлащенный Духом146.

Радуйся, сокровище живота неистощимое147.

 

Радуйся, честный венче царей благочестивых148.

 

Радуйся, честная похвало иереев благоговейных149.

 

Радуйся, Церкве непоколебимый столпе150.

 

Радуйся, царствия нерушимая стено151.

 

Радуйся, Еюже воздвижутся победы.

 

Радуйся, Еюже низпадают врази.

 

Радуйся, тела моего врачевание.

 

Радуйся, души моея спасение.

 

Радуйся, Невесто неневестная.

 

КОНДАК 13

О, всепетая Мати, рождшая всех святых святейшее Слово! Нынешнее приемши приношение, от всякия из- бави напасти всех, и будущия изми муки, Тебе вопию­щих: Аллилуиа152.

[1] В греческой традиции все строфы – и малые, и большие, – именуются икосами, что буквально означает «дом» и имеет корни в сирийской поэтике. Кондаками же называли отдельные большие поэмы, тогда как в славянской традиции кондаками стало принято обозначать малые икосы акафиста (помимо еще одного значения, которое име­ет слово «кондак» – отдельный короткий праздничный гимн, аналогичный тропарю).

[2] В синаксаре Субботы Акафиста в Постной Триоди говорит­ся, что он был исполнен в Константинополе 7 августа 626 г. как благодарственная песнь Богородице за избавление от нашествия иноплеменников (аваров). Строго говоря, такое значение имеет только 1-й кондак, в котором Богородица воспевается как «взбранная воевода», т. е. военачальница (воевода), всех превос­ходящая в бранях: слово «взбранная» или «возбранная» (греч. «хюпермахос» – от «хюпермахео», что значит «сражаться») происходит от слова «брань», а никак не от «выбор», «избрание», как превратно перетолковывается это слово в некоторых других акафистах. Ей, «Взбранной воеводе», избавившей своих рабов, или, в греч. подлиннике, свой город (Константинополь и, шире, народ как единое целое, полис), «от злых», мы и «восписуем» (букв, «пишем») «благодарственная» и «победительная», т. е. воссылаем благодарственные победные песни («победительная» – слав. мн. ч.). Кондак заканчивается молитвенной просьбой к Бого­родице, как имеющей державу, т. е. власть и силу, непобедимую, и впредь избавлять людей своих от всяких бед, дабы они к Ней радостно взывали: «Радуйся, Невесто неневестная». Дальнейший текст Акафиста прямо уже никак не связан с событием, объясняю­щим содержание 1-го кондака. По всей видимости, первоначально кондак был отдельным гимном, а затем, в связи с событиями 626 г., был раз и навсегда присоединен к Акафисту.
С точки зрения содержания в целом, Акафист представляет собой поэтический пересказ Евангельских событий, связанных с Рождеством Христовым, а также раскрытие христианского уче­ния о спасении во Христе и о Боговоплощении через Пресвятую Деву Марию. При этом привлекаются как библейский материал (ветхозаветный, имеющий прообразовательное значение, и непо­средственно евангельский), так и материал Церковного предания. Также встречаются упоминания о современных на тот момент церковно-политических реалиях.

[3] Начало 1-го икоса прямо связано с началом событий Благове­щения (Лк.1:26–28). Двенадцать хайретизмов 1-го икоса, преиму­щественно догматического (сотериологического) содержания, вкладываются в уста Архангела Гавриила –- предстателя (началь­ника) всех Ангелов, – посланного к Богородице, чтобы сказать (рещи) Ей «Радуйся!». При этом он сам изумляется (ужасается), видя (зря), как в ответ на его голос – бесплотный, как голос ангела, –- начинается воплощение, вочеловечение Господа. И он взывает к Богородице: Радуйся…

[4] «Еюже» – церковнославянское относительное местоимение «которой» (творит, пад.). Имеется в виду Богородица, Которой или, точнее, через Которую воссияет радость – будущее вопло­щение Сына Божия.

[5] По поводу ритмического и фонетического соответствия пер­вой пары хайретизмов 1-го икоса – см. предисловие.
«Клятва» – в переводе с церковнославянского значит прокля­тие. Подразумевается проклятие от Бога, которое человек своим грехопадением навлек на себя и на все творение (Быт.3:17), тем самым прервав доверительные отношения с Богом. Проклятие упраздняется (исчезнет), ибо в мир через Пресвятую Деву при­ходит Бог. Также имеется в виду дарование Богом нравствен­ного закона (заповедей), который одновременно и наставляет человека на истинный путь, и помогает осознать грех как преступ­ление против Закона, а значит проклятие (ср. Гал.3:13). В этом случае проклятие упраздняется, т. к. Бог дарует прощение не по закону, а по Своей великой милости.

[6] Продолжение темы первых глав Библии. Падшего Адама, а в нем и каждого человека, вновь призывает Бог для общения. Этот призыв (воззвание) Бога к человеку – Адаму – происходит через Богородицу, так как через Нее Бог становится человеком.

[7] Человеческий род обретает спасение во всей своей целостности, состоящей из двух аспектов – мужского, Адамова, и женского, Евина. Такая двоякость человечества и, соответственно, его спасе­ния, составляет параллелизм второй пары хайретизмов. Мысль, выраженная в предыдущем хайретизме и имеющая в виду мужс­кое, т. е. разумное осознание грехопадения, здесь подразумевает женские, Евины слезы, т. е. эмоциональные переживания по тому же поводу. Этим слезам с пришествием Христовым тоже наступа­ет избавление.

[8] Прежде всего, комментарий грамматического характера, акту­альный для всего церковнославянского текста Акафиста: в церков­нославянском языке имеется звательный падеж со своим оконча­нием, утраченный в современном русском языке. Поскольку все без исключения хайретизмы суть обращения к Богородице, Ее именова­ния стоят в звательном падеже. Больше всего это бросается в глаза, когда применяются существительные женского рода: окончание «а» меняется на «о» или «е»: невеста / невесто; высота / высоте; глубина / глубинно; звезда / звездо; розга / розго; лествица / лествице и т. д. Имена мужского рода получают окончание «е»: мост / мосте; двор / дворе. На существительных среднего рода («воззвание», «избавление», «древо») это не отражается.
Параллелизм третьей пары хайретизмов состоит в противопо­ставлении высоты глубине, в чем отражается все безграничное – и ввысь, и вглубь – величие Пресвятой Девы. При этом о высоте говорится как о цели стремления человеческого разума (помыс­лов), жаждущего подняться как можно выше в поисках истины, но не всегда достигающего успехов, а о глубине, наоборот, говорится как о цели стремления ангелов – небожителей, удив­ляющихся тому, что происходит на земле, и также не могущих что-либо «удобоузреть». Наверное, в этом скрыта и тонкая ирония, имеющая в виду, что Боговоплощение остается непостижимой тай­ной и для людей, и для ангелов.

[9] Богородица, как предоставившая материнскую утробу Сыну Божию, в церковных песнопениях часто именуется царским тро­ном (царевым седалищем, по-греч. «катедра», отсюда «кафедра») Христа-Бога – Царя всей Вселенной.

[10] Иисус Христос есть Бог Вседержитель, т. е. Бог, держащий, носящий все (слав. «вся»). Богородица Его носит во чреве. Оче­видна игра слов, сохраненная и в славянском переводе.

[11] Богородица сравнивается с утренней звездой, предвещающей рассвет, тогда как под солнцем подразумевается Сам Христос.

[12] Последняя пара хайретизмов наполнена исключительно дог­матическим значением. Боговоплощение, как об этом благовест- вует весь Новый Завет, есть начало истории нового творения: тво­рение (тварь) воистину обновляется, начинает новую жизнь во Христе, что становится возможно благодаря Пресвятой Деве.

[13] Человек по-разному выражает поклонение Богу, однако да­леко не всегда его поклонение отвечает истине. Истинное покло­нение возможно только во Христе, так как Он есть единственно достойный образ явления Бога – в образе человека, а не в виде какого-либо истукана, идола, изображения или иного рукотвор­ного образа. Тем самым, только через Него, а значит, через Бо­городицу, возможно наиболее соответствующее поклонение Богу-Творцу. Впрочем, в греч. тексте фраза имеет другой смысл: «Радуйся, от Которой рождается (как дитя) Творец». При этом «тварь» и «Творец» по-гречески звучат еще более похоже, чем по-славянски: «ктисис» и «Ктистэс», так что два хайретизма заканчиваются в рифму.

[14] Тема Благовещения продолжается – в ответ на приветствие Ангела и известие о предстоящем Рождении Мария недоумевает: «как будет это, когда Я мужа не знаю?» (Лк.1:34). 2-й кондак поэ­тически перелагает недоумения Девы, знающей о Своей чистоте и дерзновенно говорящей Гавриилу: «Нечто странное (преславное – по-греч. «парадоксон», отсюда «парадокс»), возвещенное твоим гласом, – невероятно для моей души, ибо как же ты гово­ришь о рождестве от бессеменного зачатия, взывая: Аллилуйя?»

[15] Перевод: «Желая (ищущи) понять (разумети) непонятный (недоразумеваемый) смысл (разум), Дева обратилась (возопила) к слу­жителю (т. е. Ангелу): «Как возможно родиться Сыну из чистой утробы (боку), – скажи (рцы) мне». Он же ей сказал со страхом, все же (обаче) взывая так (сице): Радуйся…»

[16] Через Благовещение Мария удостаивается, точнее, посвя­щается в замысел (совет) Божий о спасении человека, который был и есть у Бога от века, но который Он открывал лишь частич­но, постепенно, до времени храня в неизреченной тайне самое главное: что спасение произойдет через Боговоплощение. Дева Мария же стала первой, кто был посвящен в эту тайну, – она стала, по-греч. «мюстис», или тем, кто по-русски может быть назван «таинником – таинницей». В русском богословско- литургическом обиходе этот термин означает участника церков­ного таинства.

[17] В рифму с греческим «мюстис», которым заканчивается предыдущий хайретизм, поставлено «пистис» («вера»), которым заканчивается настоящий. Перевод: «Радуйся, вера (или, точнее, основание для веры) тех, кто молится в молчании» (именно таким будет более правильный перевод с греч.). Под молчанием, очевидно, подразумевается ти­хое, безмолвное молитвенное состояние.

[18] Христово служение – это не только Его слова, но и дела- знамения, которые внешне выглядят как чудеса. Он проповедовал и словами, и чудесами. Мария, как Матерь Иисуса, тем самым дает начало Его служению чудесами.

[19] Параллель предыдущему хайретизму. Главизна – синоним начала; веления – заповеди, повеления, по-греч. «догма», род. пад. «догматон», что также составляет один из аспектов служе­ния Господа (см. предыдущий комментарий). При этом «чудес» и «велений» в греч. тексте составляют рифмованную пару аллитераций: «тавматон»/ «догматон».

[20] «Лестница (лествица), по которой сошел (сниде) Бог» – образ, навеянный ветхозаветным рассказом о том, как праотец Иаков видел во сне лестницу, соединяющую землю с небом, по которой восходят и нисходят Ангелы (Быт.28:12; ср. Ин.1:51). Она символизирует связь Бога с человеком, а в наибольшей степени – Боговоплощение и, следовательно, является одним из ветхозаветных прообразов Богоматери.

[21] Второй хайретизм этой пары дополняет первый: как Бог со­шел на землю, так люди (сущие на земли) восходят к Богу, на небо. Церковь учит о Богородице, что Ее участие было свободным и сознательным – такое, следуя примеру которого человек имеет возможность быть приведенным к Богу, на небо.

[22] Перевод: «Радуйся, чудо, о котором не перестают говорить, рассказывать Ангелы».

[23] Противоположно-симметричная мысль: «Радуйся, поражение бесов, о котором они не перестают плакать». «Могословущее»/ «многоплачевное» и «чудoУ?поражение» (в более старых редак­циях славянского перевода можно встретить не «поражение», а «струпе») по-греч. образуют аллитерации: «полютрюллетон»/ «полютренетон» и «тавмa7’травма».

[24] Эта пара образует даже синтаксическое единство: фактически перед нами одно предложение, разбитое на два хайретизма. Из этого становится понятен смысл. Свет есть Христос (ср. Ин.8:12, 9:5). Родив Христа, Богородица родила Свет. Рождение неизречен­но, т. е. невыразимо – второй хайретизм усиливает эту мысль: Дева не изъяснила, не научила никого (ни единого), как (еже како) Она родила Свет. При этом опять привлекается фонетическое соот­ветствие, правда, несколько необычное: греческому «фос» («свет») во втором хайретизме соответствует «пос» («како», т. е. «как»).

[25] Своим послушанием воле Божией Богородица превзошла всю человеческую мудрость и знания (разум) всех мудрецов.

[26] Богородица озаряет смыслы (т. е. умы) тех, кто верен, т. е. ве­рует во Христа.

[27] В данном кондаке используется образ плодородного поля (греч. «агрос», слав, «село»), на котором совершается жатва.
Перевод: «Сила Всевышнего тогда осенила (см. Лк.1:35) Бо­городицу к зачатию, не искушенную браком, и Ее благоплодную утробу явила (показа) приятным, сладостным полем (село сладкое) для всех, хотящих пожинать (жати) спасение, когда они поют так (сице): Аллилуиа».

[28] Продолжается пересказ Евангелия: Дева, прияв в утробу Бога, поспешила к Елисавете (см. Лк.1:39–40). Младенец же Елисаветы (то есть будущий Иоанн Креститель, которого уже шесть месяцев, как ждала Елисавета – см. Лк.1:24–26), узнав (познав) приветствие (целование) Марии, возрадовался и, взыграв (Лк.1:41), букв, скача (ср. 2Цар.6:14), воскликнул к Богороди­це, как бы с песнью: Радуйся…

[29] Неувядаемая отрасль, розгой (ветвью) которой именуется Богородица, – царский род Давидов, из которого через Деву Марию происходит Мессия – Иисус Христос. Вообще, образ ви­ноградной лозы, символизирующей Церковь в ее единстве, часто используется в Священном Писании (см., напр.,Ин.15:1). Богоро­дица, несомненно, – наиболее ценная и плодовитая ветвь (ср. сле­дующий хайретизм).

[30] Ветвь производит бессмертный плод – Иисуса Христа. Богородица – приобретение (стяжание) бессмертного плода. Вся первая пара хайретизмов образует рифму: «Хайре, бласту амаранту клема; Хайре, карпу акерату ктема».

[31] Делатель – Бог-Творец. В церковнославянском языке роль творительного падежа чаще всего выполняет падеж винительный. Поэтому фраза переводится так: «Радуйся, делающая Делателя Человеколюбцем (т. е. Бога-Творца Богом-Человеколюбцем)».

[32] Перевод: «Радуйся, родившая Насадившего нашу жизнь». Здесь, во-первых, аллюзия на ветхозаветное повествование о насаж­дении Богом сада (рая) как среды жизни человека (Быт.2:8). Во- вторых, «Делателя» и «Садителя» по-греч. – созвучные слова: «георгон» и «фютургон».

[33] В более старых редакциях славянского текста вместо «многоплодие» стоит «гобзование».

[34] «Очищение» – в данном случае так переведен библейский термин, означающий Голгофскую жертву Христа как «умилости­вительную», «примирительную» перед Богом (1Ин.2:2, 4:10), т. е. имеющую искупительное, очистительное от греха значение для человеческого рода. Трапеза – как символ причастности и доступа к плодам умилостивления, очищения, совершенного Иисусом Христом.

[35] Словом «рай» в данном случае переведено греч. «леймон», что букв, означает «луг» – символ растительного изобилия. Это другое слово, нежели «парадейсос», которое обычно переводят именно как «рай» в смысле «сад». Словом «пищный», также только в данном случае и еще в одном хайретизме (см. ниже), переведено более широкое понятие – наслаждение в положи­тельном значении, как счастье, радость. Иначе говоря, имеется в виду луг, изобилующий благами. Через Боговоплощение, зна­чит, через Богородицу, человеку даруется возможность питаться на «лугу» этих благ. Отсюда метафора, имеющая в виду Богоро­дицу, вновь произрастившую (процветаеши – в церк.-слав. яз. пере­ходный глагол) рай пищный.

[36] Единство с Богом, ознаменованное Боговоплощением, – цель жизни для верующего. В Богородице, таким образом, соверша­ется приготовление к достижению этой цели – готовится пристанище, букв, «пристань», «гавань». «Рай» и «пристанище» (в вин. пад.) – по-греч. созвучны: «леймона» и «лимена».

[37] Кадило, из которого благоухает фимиам, и вообще каждение – неотъемлемый атрибут церковного богослужения и молитвы вообще с древнейших времен и потому символ молит­вы. Однако не всякая молитва угодна (приятна) Богу, а лишь такая, которая сопрягается с любовью, доверием и смирением – всем тем, что в наибольшей мере появилось в жизни Богородицы (ср. JIk. 1, 38). Под молитвой подразумевается предстательство Бого­родицы перед Богом, Ее, по-греч. буквально «посланничество» от нас к Богу.

[38] Здесь содержится, пожалуй, два аспекта: во-первых, мир че­рез Рождество Христово наполняется Божиим присутствием и по­тому очищается, вернее, ему дается возможность очиститься (от зла и греха), а во-вторых, совершается это с сознательного и сми­ренного согласия Богородицы, так что в ее лице вся тварь, весь мир поворачивается к Своему Творцу. Уже сам по себе этот шаг со стороны твари свидетельствует о ее желании освятиться, очиститься и обновиться. Его совершает Пресвятая Дева (ср. прим. 34).

[39] В событии Благовещения, как и, шире, в событии Богово- площения, проявляется благоволение Божие к смертному че­ловеку (ср. Ин.3:16).

[40] Со своей стороны смертный человек сам жаждет или, точ­нее, дерзает просить живого, личностного общения с Богом. По­добным дерзновением наполнена вся Священная история: можно вспомнить, например, борьбу Иакова с Богом (Быт.32:24–30), вопрошания Аввакума (Авв.1:2 и др.), Иеремии (Иер.20:7–18) и Иова (Иов.19:25–27, 23:3–6), а также целый ряд евангельских эпизодов (Мф.9:20–21, 15:22–28 и др.). И оказывается, именно та­кое сыновнее, а не рабское служение угодно Богу (Мф.9:2, 22; Мк.10:47–52 и др.). Это дерзновение не есть богоборчество в смысле отрицания или ниспровержения Бога, а доверчивое и откровенное к Нему отношение (см. Иов.42:5–6; Мф.15:27 и др.). Священная история наполнена подобными дерзновениями. Они, собственно, и составляют тот человеческий импульс, который ею движет. Пло­дом этих дерзновений явилась Пресвятая Дева. Родившись от Нее, Господь ответил на человеческое дерзновение самым щед­рым и полным образом. Вообще, противоположная симметрия последней пары хайре­тизмов отражает два тесно связанных между собой аспекта пра­вославного учения о спасении. Спасение совершается Богом, но не только с согласия человека, а при его активном участии, содействии, сотворчестве, соработничестве с Богом, т. е. в ответ на дерзновение, преодолевающее соблазны и сомнения.

[41] Поэт-составитель Акафиста подключает материал Еванге­лия от Матфея, дополняющий рассказ св. Луки о Благовещении. В Мф.1:18–25говорится о Благовещении Иосифу, точнее, о том, как Ангел Господень разрешил сомнения Иосифа по поводу ожи­дания Марией рождения Младенца. Мария была Девой, соглас­но обычаю обрученной Иосифу для хранения Ее девства, так как Она была посвящена на служение при Храме.Перевод: «Внутренне обуреваемый сомнениями, целомудрен­ный Иосиф, зная (зря) Тебя, Непорочная, как не познавшую брака (славянский перевод, калькирующий греческий текст и передаю­щий греч. предлог «прос» в его обычном значении – «к (Тебе)», – тем самым несколько затемняет смысл) и считая Твою брачную чистоту украденной, пришел в смятение; узнав (уведев) же, что зачатие есть от Духа Святого, изрек: Аллилуиа».

[42] Внимание переключается на следующую страницу Евангельс­кой истории – Рождество Христово, вновь по Евангелию от Луки (Лк.2:8–16).Перевод: «Пастухи услышали ангелов, воспевающих пришествие Христово во плоти, и придя (текше) как к Пастырю, видят Его как непорочного Агнца, Который во чреве Марии возрос как на паст­бище (упасшася). Воспевая Ее, они возгласили: Радуйся…»

[43] Как и в начале 4-го икоса, Христос именуется одновремен­но и Агнцем, и Пастырем. И то, и другое наименования мы встречаем в Новом Завете («Агнец» – Ин.1:29; 1Пет.1:19; особенно много в Откр.; «Пастырь» – Мф.25:32; Ин.10:11, 14; 1Пет.2:25; Евр.13:20). Такая двоякость выражает два аспекта служения Иисуса Христа: как Агнец, Он приносим в жертву, по­добно тому, как приносили в Ветхом Завете в жертву Богу ягнят, агнцев (ср.Ис.53:7). И, как Сам Бог, Он есть Пастырь, пасущий, т. е. питающий и оберегающий верующих, как Своих овец.

[44] Словесными (т. е. разумными, мыслящими) овцами имену­ются люди в их отношении к Богу как к Своему заботливому Пас­тырю. Двор с овцами есть образ Церкви или народа Божия – общины верующих в Бога как в Своего Пастыря. Подобный образ довольно часто встречается на страницахСвященного Писания, как Ветхого (Пс.22:1–2, 78:13; Иер.23:1–2; Иез.34 и др.), так и Нового Завета (Мф.10:6, 18:12–13; Ин.10:1 слл.). Богородица метафорически именуется двором словесных овец, ибо из Нее родился Христос-Пастырь, через Которого мы вхо­дим в Церковь, как во двор овчий.

[45] Зло в его духовном измерении есть вражда с Богом, а кон­кретные проявления зла – невидимые враги Бога и человека. Бог, пришедший в мир через Пресвятую Деву, побеждает зло и достав­ляет им (врагам) мучение.

[46] Пара хайретизмов, зеркально соответствующих друг другу по смыслу: Бог соединяется с человеком, и потому вместе раду­ются и ликуют ангелы(небесные) с человеками (земными). Слова «ликовать», «лик», от которых образовано «сликовствуют», име­ют в виду хор или даже хоровод – праздничное пение с танцем. В славянском языке слово «лик» имеет значение «хора».

[47] Благовестие о Христе, которое призваны проповедовать апос­толы, есть, прежде всего, благовестие о Боговоплощении, а значит и о Богородице. Иначе говоря, она немолчно на устах апостолов.

[48] «Дерзость» – по-греч. буквально «мужество», «смелость». Через Богородицу Бог стал человеком и обещал пребывать с нами «во все дни до скончания века» (Мф.28:20), – потому и муче­ники (страстотерпцы) дерзостно, мужественно переносят стра­дания, так что они непобедимы.

[49] Созерцая красоту Богородицы в Ее смиренном участии в вочеловечении Бога, мы тем самым познаем и благодать, т. е. дарование Богом спасения человеку.

[50] Родившись от Богородицы, снизойдя в мир даже до ада, Гос­подь побеждает ад. Ад обнажился, будучи обезоружен, и разомк­нул свои объятия, в плену которых находился род человеческий.

[51] Перевод: «Радуйся, благодаря Которой мы облеклись в славу». В основе последней пары хайретизмов – игра слов «обнажился»/ «облеклись» (оделись), причем именно второй хайретизм носит первичное, смыслообразующее значение. Имеется в виду еще древнее, идущее из Ветхого Завета и воспринятое первыми христианами понимание библейского рассказа о том, как человек после грехопадения увидел свою наготу и вынужден был ее прикрыть (Быт.3:7). Это толкуется как следствие утраты той славы (см. Рим.3:23) – своего рода «оболочки» присутствия Божия, – которая являла ничем не замутненную, сияющую богообразность человека. Утрату этой славы после грехопадения человек заменил земной одеждой. С пришествием Христовым человеку вновь дается возможность одеться, облечься в славу Божию, – чему послужила Пресвятая Богородица.

[52] Вновь внимание переключается на Евангелие от Матфея с его рассказом о событиях Рождества Христова.
/Перевод: «Волхвы, увидев звезду, идущую к Богу, последова­ли ее заре; и держась ее, как светильника, благодаря ей нашли Всемогущего Царя (т. е. Христа); и достигнув Недостижимого (игра слов, противоположных по смыслу), возрадовались, восклицая Ему: Аллилуиа».

[53] Продолжается рассказ о волхвах, именуемых отроками (т. е. служителями) халдейскими (из Халдеи, т. е. Вавилона) и о том, как они увидели на руках (руку – в церк.-слав. яз. двойств, число) Девы Того, Кто создал Своими руками человеков (игра слова «руки»). Признав в Нем Владыку, хотя и принявшего образ (зрак) раба (ср. Флп.2:7), они поспешили (потщашася) послужить Ему дарами и воспеть к Благословенной (т. е. Деве): Радуйся…

[54] Звездою именуется Христос. Поэт развивает образ еван­гельской звезды, которую увидели волхвы и которая привела их ко Христу (см. такжеЧис.24:17).

[55] Парный хайретизм также имеет в виду «астрономическую» тему: таинственный (ударение на первом слоге, от слова «таинст­во») день есть день Царствия Божия, наступающий и невечерею- щий с пришествием Христовым (ср. Рим.13:12). В этом и состоит великая и главная спасительная тайна, переживаемая в Церкви во всех ее таинствах. Заря этого дня и есть Дева Мария, родив­шая Христа.

[56] Прелесть – по-церковнославянски, как и в переводе с гре­ческого, означает обман, прельщение. Печь (пещь) прелести – усиливающий образ: постоянная ситуация обмана, прельщений и соблазнов, которыми, как в печи, диавол «опаляет» человека в мире сем со времен грехопадения, когда человек был прельщен и обманут впервые (см. Быт.3). Богородица, родившая в мир сей Христа, тем самым угасила эту печь диавольских прельщений.

[57] О «таинниках» – см. прим. 16. Во Христе, как в воплотившем­ся Слове, Которое было Богом (Ин.1:1, 14), нам приоткрывается ве­личайшая божественная тайна – тайна Бога, Единого в Троице. Таинники Троицы – те, кому открыта эта тайна и кто в нее уве­ровал, т. е. верные члены христианской Церкви. Откровение этой тайны есть их просвещение. Через Богородицу происходит Боговоплощение, а значит и Троичное откровение, просвещаю­щее таинников Троицы.

[58] Бесчеловечным мучителем назван диавол; он захватил власть над сотворенным Богом миром и начальствует в нем, он – князь мира сего. С пришествием Христовым его незаконное на­чальствование упраздняется, изметается (ср. Ин.12:31).

[59] Ср. прим. 31 (о значении винит, пад. в церк.-слав. языке). Бо­городица открыла (показала) Христа как Господа Человеколюбца (или Господом Человеколюбцем).

[60] Данный хайретизм имеет явно историческую подоплеку, актуальную для времени составления Акафиста: он был состав­лен в связи с избавлением Константинополя от нашествия варваров (см. предисловие). Впрочем, под служением, возмож­но, понимается не только политическая зависимость, но и вар­варское религиозное служение, т. е. языческое идолопоклонство.

[61] Греческое слово «барбару» («варварского») из предыдущего хай- ретизма здесь находит свою фонетическую пару – «борбору», пере­веденное на славянский язык как «тимение», что значит «болото», «грязь». Под «тимением дел», очевидно, понимается мирская суета, которая, как трясина, затягивает и марает человека. От подобной суеты избавляет, изымает жизнь в Боге, явившаяся через Пре­святую Деву.

[62] Хайретизм, также имеющий историческое объяснение и, бо­лее того, имеющий значение для датировки всего Акафиста. Речь идет об огнепоклонниках-зороастрийцах в лице Сасанидской дер­жавы, угрожавшей Византии с востока вплоть до падения первой в 651 г. (на этом основании устанавливается верхний предел того хронологического отрезка, когда мог быть написан Акафист).

[63] Тема огня во втором хайретизме этой пары переходит из исторической в духовно-аскетическую сферу: Сын Божий, ро­дившийся от Девы, помогает человеку избавиться (измениться) от пламени пагубных страстей.

[64] Богородица – наставница верных (т. е. верующих) в их це­ломудрии. Последнее понятие в христианской нравственности имеет более широкое, нежели узко-сексуальное значение – это некая целостность, нерасколотость, «простота» сознания, ума, чувств и воли, которые развращает, раскалывает грех.

[65] Перевод: «Радуйся, всех поколений (людей) радость».

[66] Перевод: «Волхвы, став богоносными проповедниками, возвратились в Вавилон, исполнив (скончавше) Твое пророчество; и проповедали о Тебе всем, что Ты Христос, оставив Ирода лживым (пустословным) и не могущим петь: Аллилуиа». Текст, как видим, обращен ко Христу. Слово «скончавше» («скончать»), образованное в славянском языке от слова «конец» – перевод греч. «ектелесантес», в свою очередь образованного от «телос», что значит не только «конец» в простом (хронологичес­ком или пространственном) смысле, но и «достижение цели», «свершение», «исполнение» (ср. Рим.10:4; 1Тим.1:5, где в Си­нодальном переводе слово «телос» в одном случае переведено как «конец», а в другом как «цель»).

[67] В церк.-слав. языке глагол «воссиять» может быть переход­ным: «воссиять истину» или «воссиять просвещение истины».
Перевод: «Дав просвещению истины воссиять в Египте, Ты от­гнал тьму лжи: ибо его идолы пали, не выдержав Твоей силы. Те же, кто избавился от них (от идолов), воспели Богородице: Радуйся…» Текст начала 6-го икоса вновь обращен ко Христу. Его со­держание довольно необычно, так как комбинирует материал Священного Писания и древнейшего христианского Предания, не вошедшего в Писание. Речь идет о бегстве Святого Семейст­ва в Египет (Мф.2:13–14). Предание утверждает, что посещение Египта Младенцем привело к исполнению пророчества Исайи: «Вот, Господь восседит на облаке легком и грядет в Египет. И потрясутся от лица Его идолы Египетские» (Ис.19:1). Предание сообщает даже такие подробности, как крушение идолов в Илио- поле – одном из древнейших Египетских религиозных центров. Вообще, текст 6-го икоса, включая хайретизмы, обращенные, как обычно, к Богородице, развивает библейскую тему Египта. Благодаря истории Исхода, Египет и все, что с ним связано (языческое идолопоклонство, фараон, почитавшийся как бог), являются для Библии и для Церкви символами духовного рабства и религиозной лжи.

[68] Бесы в контексте «египетской» темы – идолы, ложные ценности, которым может рабски служить человек.

[69] Христос, рожденный от Девы, попирает власть (державу) лжи (прелести). О прелести см. прим. 56.

[70] Мысль, близкая высказанной в предыдущем хайретизме: Христос – единственно истинный видимый образ Бога невидимого (Ин.1:18; Кол.1:15) обличает (в обоих смыслах – и «выявляет, изобличает», и «обвиняет») ложь (лесть) идолов, т. е. ложных божест­венных образов и идолослужения.

[71] Далее идут упоминания деталей истории Исхода, прочитан­ные в их прообразовательном значении по отношению ко Христу (ср. 1Кор.10:1–6), а значит, и к Богородице. Фараон мысленный – мысленное, т. е. духовное, мировоз­зренческое рабство человека суевериям и предрассудкам. Море, в котором погибло войско фараоново, устремившееся в погоню за израильтянами (Исх.14:27–28, 15:4–5), – прообраз Богородицы, как Той, от Которой родился Сын Божий, освободивший челове­ка от ложного служения.

[72] Во время странствия по пустыне Моисей напоил жаждущий народ водой, высеченной из камня (Исх.17:1–7, Чис.20:1–11). Ап. Павел увидел в этом камне, источающем воду, прообраз Христа (1Кор.10:4). Мария здесь также именуется таким кам­нем, ибо Она породила Христа, напоившего жаждущих жизни (ср. Ин.4:13–14, 7:37).

[73] По пустыне израильтян вел Сам Господь посредством ог­ненного столпа (Исх.13:21), указуя путь находящимся во тьме (наставляя сущия во тьме). В истории исхода речь идет о ночной тьме в буквальном смысле, тогда как здесь тьма упоминается в переносном, духовном значении.

[74] Днем огненный столп имел вид столпа облачного (Исх.13:21–22). Хайретизм развивает этот образ, говоря о Богородице, что Она есть покров шире (ширший) облака.

[75] Перевод: «Радуйся, пища, преемница манны (т. е. заменив­шая манну)». Манна была хлебом, который подавал Бог странст­вующим по пустыне израильтянам каждый день (Исх.16:4, 31). Христос называет себя «Хлебом жизни» (Ин.6:35, 48), т. е. тем Хлебом, без которого не может жить человек. При этом Он также обращается к ветхозаветной истории с манной (Исх.6:31–33, 49).

[76] Богородица именуется служительницей святой сладости. Сло­вом «сладость» здесь переведено то же самое греческое слово, что в седьмом хайретизме 3-го икоса переведено как «пищный» (см. прим.), а именно «трюфе» («наслаждение», «радость») созвучное «трофе» («пища») предыдущего хайретизма.

[77] Два последних хайретизма образуют и смысловое, и синтакси­ческое единство (ср. прим. 24). Богородица именуется землей, в ко­торой течет молоко и мед (Исх.3:8; Втор.26:9) и которая была обе­щана (обетована) Аврааму, Исааку и Иакову (Быт.12:7, 17:8 и др.) и их потомкам – народу Израилеву. В духовном отношении зем­ля Обетованная – символ Царства Божия, обещанного новоза­ветному народу Божию, т. е. Церкви верующих во Христа. Мед и молоко (млеко) – символ плодоносности и изобилия Обето­ванной земли, а значит, и Царства Божия, которое приходит в мир с Рождеством Христовым от Пресвятой Девы. (ср. 2Кор.5:7), выросши (прозяб) из бессеменной утробы и сохра­нив ее, какой она была (якоже бе), девственной (нетленну), дабы мы,

[78] Повествование движется дальше по Евангелию: речь идет уже о событиях Сретения. Необходимы два предварительных пояснения по поводу отдельных слов. «Прелестный» – «лживый», «обманчивый» (ср. прим. 56 и 69). Словом «век» часто переводится греч. слово «айонос» («эон»), которое имеет в виду не просто отре­зок времени, а все мироздание, понимаемое в историческом ас­пекте, как имеющее начало и конец (см., напр.,Гал.1:4; Евр.1:2). В этом значении синонимом слова «век» будет «мир». Именно в таком, широком значении о «жизни будущаго века» говорит­ся и в Символе веры.
Перевод: «Когда Симеон собирался покинуть (преставитися от) нынешний обманчивый век или мир (Лк.2:25–32), Ты (Христе), предал Себя (вдался еси) ему как Младенец, но он узнал в Тебе и совершенного Бога. Поэтому (темже) он удивился Твоей неиз­реченной премудрости, взывая: Аллилуиа».

[79] Для сохранения семантической связи нужно было бы перевес­ти не «Зиждитель», а «Творец», однокоренное со словом «тварь», как в греческом тексте.
Перевод: «Творец (Зиждитель), явившись нам, – тем, кто были созданы Им (от Него бывшим), – показал (тем самым) новую тварь видя чудо, воспевали Ее (утробу, т. е. Деву), восклицая: Радуйся…»

[80] Нетление – библейский синоним бессмертия, вечной жизни (см. 1Кор.15:42, 50, 53). Богородица именуется цветком, т. е. красотой и началом, предвестием нетления.

[81] Дева Мария в своем смиренном послушании и целомудрии – венец воздержания.

[82] Облистать – в церк.-слав. языке переходный глагол: осветить, высветить что-либо (ср. прим. 67 и 134 по поводу глагола «восси­ять»). Богородица воспевается как Та, благодаря Которой явлен во всем сиянии образ воскресения, т. е. Сам Иисус Христос.

[83] Жизнь (житие) Пресвятой Девы по чистоте ни в чем не уступает ангельской.

[84] Оба хайретизма обращаются к образу древа, правда, при этом в греч. тексте используется два разных слова: соответственно «дендрон» и «ксюлон». В первом случае возникает аллюзия, напри­мер, на древо, приносящее добрые плоды (ср. Мф.7:17 и др.). Вто­рой термин в Библии встречается для обозначения как райского дре­ва жизни (Быт.2:9; Откр.2:7, 22:2), так и Крестного древа, на ко­тором был «повешен» Христос (Деян.5:30, 10:39, 13:29; 1Пет.2:24; Гал.3:13) и которое стало новым древом жизни – вечной жизни по воскресении, хотя, впрочем, ни о том, ни о другом древе в Биб­лии не говорится в связи с их благоприятной лиственной сенью (в Откр.22:2 «листья дерева – для исцеления народов»). «Многие» (мнози) – на библейском языке синоним понятия «все». После грехопадения связь человека с древом жизни прервана (Быт.3:22), но с пришествием Христовым через Пресвятую Деву явлена милость Божия к человеку, чтобы он вновь мог устремиться к жизни вечной – к древу жизни (ср. Откр.22:2).

[85] Под пленением подразумеваются духовный плен человека греху и злу, от которого избавляет Христос. Его выносила во чреве Пресвятая Дева Мария.

[86] Спасение человека заключается и в преодолении заблуждений – как в мировоззренческом, так и в нравственном смысле (ср. притча о блудном, т. е. заблудшем сыне – Лк.15:12–32). Христос – Наставник в поисках выхода.
Стоит отметить, что в славянский текст здесь вкралась ошиб­ка, причину которой трудно понять. В греческом тексте все нао­борот: «Радуйся, во чреве носящая Наставника заблуждшим; Радуйся, рождшая Избавителя плененным». В 1915 г. по благос­ловению Святейшего Синода Русской Православной Церкви была издана Постная Триодь – первая и по известным причинам пос­ледняя из богослужебных книг, исправленных в рамках начатой и незаконченной богослужебной реформы. В ней указанная ошибка была исправлена, но, к сожалению, буквально во всех современных переизданиях Постной Триоди, а также в отдель­ных изданиях Акафиста копируется неисправленная версия.

[87] Праведный Судия – Господь Иисус Христос, к которому Его Матерь обращается с мольбой (умолением) о людях (ср. Ин.2:3–4), в том числе о прощении кающихся грешников.

[88] Завершение мысли, начатой в предыдущем хайретизме.

[89] Перевод: «Радуйся, одежда дерзновения для тех, кто наг». «Нагота» понимается и в буквальном (ср. Иов.1:23; Мк.14:52 и др.), и, часто, в символическом или духовном смысле: как обозначение беззащитности, обедненности человека (см. Иов.31:19, Мф.25:36, 38, 43). А главное, здесь нужно вспомнить прежде всего наготу Адама и Евы, которой они до грехопадения не стыдились, т. е. не воспринимали ее как свою беззащитность и ущербность, требующую «восполнения» одеждой. Затем, когда они согрешили, то узнали, «что наги» (Быт.3:7; ср. прим. 51). Иначе говоря, нагота, которой стыдится человек, в Библии и в дан­ном контексте Акафиста выступает как символ состояния гре­ховности, от которого человек может быть избавлен только по милостивому прощению от Бога, но в ответ на настойчивое жела­ние, «дерзновение» человека (ср. прим. 40). Тем самым, когда Бог нисходит к человеку, воплощается в его «наготу» через Пресвя­тую Деву, «нагому» человеку дается «одежда дерзновения».

[90] «Любы» – по-церк.-слав. значит «любовь». В греческом языке имеется несколько слов, переводимых на славянский и рус­ский языки одним и тем же «любы» («любовь»). Любовь как выс­шая христианская добродетель, приобщающая человека к Богу, Ко­торый есть любовь (1Ин.4:8, 16; 1Кор.13:4слл.; Гал.5:22 и др.), обозначается по-гречески как «агапе». В данном же случае употреб­лено греческое «сторге», созвучное «столе» («одежда») из пре­дыдущего хайретизма. Оно встречается в библейском и вообще христианском богословии реже и имеет в виду более «человечес­кие» чувства, например, дружбы, доброго отношения, привязан­ности, любви к детям или супружеской любви (напр., Сир.27:17; Послание св. Поликарпа Смирнскогок Филиппийцам, 4, 2). Одна­ко в Богородице подобная любовь, на первый взгляд связанная с браком, на самом деле не имеет никакого отношения к плотскому «желанию», вожделению, которое в Ней «побеждается».

[91] Начиная с 8-го кондака, внимание поэта в текстах кондаков и начала икосов переключается с евангельских событий Боговоплощения на их нравственный и богословский смысл. Текст 8-го кондака обращен в нам, молящимся. В нем, как и далее, делается традиционное для темы Боговоплощения противопостав­ление необъятности, неограниченности, «высоты» Бога ограничен­ности, «земности» человека. Собственно, это и есть то единствен­ное чудо, которое сравнимо лишь с чудом самого творения мира из ничего и перед которым удивляются ангелы и человеки.
Перевод: «Увидев удивительное (странное) Рождество, отрешим­ся («странное»/ «устранимся» – игра слов, сохраненная в славянском переводе) от мира, обратив ум к небесам (т. е. к Богу). Ибо сего ради высокий (пребывающий над нами, на небесах) Бог явился на земле как смиренный человек, желая привлечь к (Своей) высоте тех, кто воспевает Ему: Аллилуиа».

[92] Перевод: «Весь был причастен к нижним (т. е. к земным, к лю­дям), но и от вышних не отступил (т. е. не разорвал связи) непозна­ваемое Слово (см.Ин.8:23), ибо это было не пространственное перемещение (смена места), а божественное снисхождение и рож­дество от Девы, принявшей Бога и слышащей сие: Радуйся…»

[93] Богородица есть дверь к почитаемому таинству или тайне (соединения Бога с человеком).

[94] Для неверных, т. е. не верующих в Боговоплощение, сама речь (слышание) о Деве Марии как о Богородице – большое сомнение.

[95] Напротив, для верующих (верных) слово о Богородице – предмет несомненной хвалы (в смысле Той, Кем можно хвалиться; ср. шестой хайретизм 12-го икоса).

[96] Слава Господня (т. е. присутствие Господа) явилась пророку Иезекиилю в видении как пребывающая на колеснице с херуви­мами, ангельскими существами (Иез.10:18–22 и др.). Обращаясь к этому ветхозаветному пророческому описанию, поэт именует Богородицу колесницей Того, Кто пребывает на херувимах.

[97] Для симметрии та же мысль выражается с упоминанием серафимов – ангелов, также призванных возвеличивать Бога в Ветхом Завете (см., напр.,Ис.6:2). «Селение» значит место пребывания. При этом два слова («колесница» и «селение») по- гречески образуют аллитерацию: «охема» / «ойкема».

[98] «Противная» – с точки зрения грамматики, множ. число вин. па­дежа: «противных». По смыслу – не то же, что по-русски: противопо­ложных. Имеются в виду два противоположных начала – Бог и человек, – которые соединились, собрались воедино, в тож­дество в Богородице.

[99] Параллельно говорится об аналогичном сочетании также с точки зрения человеческой природы взаимоисключающих ве­щей: девства Богородицы и рождения (по-греч. в данном случае букв, «роды») Ею Сына.

[100] Мысль, в чем-то сходная с той, которая выражена во втором хайретизме 1-го икоса («Еюже клятва исчезнет»). «Разрешися» – слово, имеющее другое значение, чем в современном русском языке: отменилось, отменено. Иначе говоря, с воплощением Христовым отменилось преступление, т. е. Бог свидетельствует о Своей милости снять с человека вину за грехопадение, как за преступление по закону (см. Рим.5:15–20).

[101] «Радуйся, Ты, Которая отверзла рай» – почти дословное повторение четвертого хайретизма 4-го икоса. Кроме того, «преступление» и «рай» по-гречески оказываются созвучными: «парабасис» и«парадейсос».

[102] Богородица – ключ дверей Царствия Христова.

[103] В Богородице, поскольку через Нее явился Бог, чтобы при­сутствовать среди нас, мы имеем основание для надежды на веч­ные блага.

[104] Перевод: «Весь ангельский мир удивился великому делу Твоего вочеловечения, ибо он узрел, как неприступный Бог стал приступным, т. е. доступным, видимым Человеком, Который со- пребывал с нами и слышал от всех: Аллилуиа».

[105] В 9-м икосе затрагивается тема соотношения человеческой мудрости, философских поисков и христианского богословия, прежде всего, христологии. При этом подчеркивается тщетность попыток полностью постигнуть и исчерпать тайну Богово- площения, выразить ее с помощью даже того богатого арсенала, который накопила человеческая мудрость, философия уже ко временам составления Акафиста.
Перевод начала икоса: «Ораторы многословные, когда говорят о Тебе, Богородица, выглядят перед нами как рыбы безгласные, ибо не знают, как говорить о том, что Ты и Девой пребываешь,
и родить смогла. Мы же, удивляясь таинству, с верой воскли­цаем: Радуйся…»

[106] Премудростью Божией в Новом Завете и в святоотеческом богословии нарекается Иисус Христос – Сын и Слово Божие (1Кор.1:24). Также следует учитывать и ветхозаветный преобра­зовательный фон: например, о Премудрости, которая была с Бо­гом прежде всех созданий, участвовала в творении Богом мира как художница и построила себе дом (Притч.8:22–30, 9:1). Пос­ледний текст прочитывается как пророчество о Богородице.

[107] В Боговоплощении достигает кульминации Промысел (промышление) Божий, т. е. Его забота о человеке. Богородица на­ходится, так сказать, «в фокусе» Боговоплощения и именуется сокровищем или, точнее, сокровищницей промышления.

[108] Любомудрие (по-греч. «философия») берется в отрицатель­ном значении, как, например, в Кол.2:8 – в качестве синонима суетного мудрствования, лжеучений, «любви» к мудрости как к некоему знанию, обладание которым само по себе считается спасением. Пришествие Христово, а особенно Его Крест обращает таких «любомудрых» в глупцов, являет их немудрыми (ср. 1Кор.1:18–29, особ. 1Кор.1:19–20, 25, 27–28). Богородица, давшая утробу Христу, служит тем самым делу подобного обличения. Кроме того, Она Сама – скромная Девушка, удостоившаяся диалога с Богом ради величайшего дела Боговоплощения, посвященная в сию великую тайну, – превосходит мудрствования всех мудре­цов в их поисках истины.

[109] Мысль, близкая предыдущей. Перевод: Радуйся, обличаю­щая изощренных в словах (хитрословесных) как бессловесных. Впрочем, возможен и другой смысл, сходный с содержанием на­чала икоса: как ни сложно (хитро) выражаются ораторы о Бого­родице, их слов не хватает – они выглядят, как бессловесные.

[110] Продолжается тема ложной мудрости или, точнее, претен­зии на мудрость, которая посрамлена с пришествием Христовым, а также невозможности полностью выразить тайну воплощения.
Перевод: «Радуйся, ибо оглупели строгие вопрошатели (или придирчивые спорщики)».

[111] «Обуяша» («еморантесан») и «увядоша» («емарантесан») – по-гречески созвучны. Басни (греч. «мютой», отсюда мифы) – здесь также в отрицательном значении (ср. 1Тим.1:4; 2Тим.4:4; Тит.1:14): выдумки или объяснения, прежде всего касающиеся Боговоплощения, не соответствующие истине.
Перевод: «Радуйся, ибо увяли, сникли баснотворцы».

[112] Афинейские плетения – языческая греческая философия, центром-символом которой были Афины. Здесь можно прочесть мысль, синонимичную той, которая выражена в третьем хайре- тизме. Афинейские плетения выступают и как символ рассудоч­ного подхода, на который полагается человеческий разум, от­вергающий Божественное откровение и пытающийся мыслить о Боге и, прежде всего, о Боговоплощении (поистине, совершенно неудобоваримая для подобного подхода истина, ибо речь идет о соединении несоединимого), а следовательно, и о Богородице, в категориях сугубо человеческой логики.
Однако следует иметь в виду и другое. С одной стороны, гречес­кая философия была тем постоянным фоном, контекстом и даже языком, на котором святые отцы и учители Церкви, начиная уже с первых веков христианства и особенно в эпоху Вселенских со­боров, когда составлялся Акафист, переформулировали богоот- кровенные истины, выраженные в Библии на языке иудейской веры. Но с другой стороны, это было поистине творение нового богословского языка, который намного перерос язык афинских философских плетений и «растерзал», разорвал их. Главным пред­метом богословских поисков, споров и новых формулировок, конечно, были христологические вопросы – о том, как Церковь понимает свою веру в Иисуса Христа, Бога и человека. Неразрывно связанными с этими спорами были и споры о Богородице.
Небезынтересно отметить, что именно от славянской фразы «афинейская плетения» происходит русское слово «ахинея».

[113] Становится ясно, что предыдущий образ плетений навеян евангельским упоминанием о рыбачьих сетях (мрежах), которые наполняются (исполняются) рыбами (Лк.5:4–6, Ин.21:6, 11), что в Евангелии символизировало будущее умножение Церкви благо­даря проповеди апостолов, до призвания бывших рыбаками (Мф.4:18–19). Христос родился от Девы Марии – поэтому и Она имеет к подобному «умножению рыбы» прямое отношение.

[114] Пресвятая Дева, родив Христа, тем самым являет человеку истинного Бога, «извлекает из глубины неведения» (предыду­щий хайретизм) и просвещает разумом, т. е. истиной, многих, что значит – всех (ср. прим. 84).

[115] Богородица именуется кораблем для тех, кто хочет спастись.

[116] Продолжение темы, начатой в предыдущем хайретизме. См. также прим. 36.

[117] Славянское слово «Украситель» (греч. «косметор») точно передает именование Бога как Творца мира, который красив («и увидел Бог, что это хорошо», – Быт.1:8, 10 и др., особенно ст. 31 и 2, 1 по-славянски), правда, при этом утрачивается игра слов. В греческом языке слово «космос» имеет два значения: мир и красота, украшение.
Перевод: «Украситель («Косметор», т. е. творец красивого мира, устроитель его порядка и красоты) всего, желая спасти мир («космос»), пришел к нему по собственному обетованию, и будучи, как Бог, Пастырем (ср. прим. 43 и 44), ради нас явился как человек, такой же, как мы (по нам), призвав подобным подобное, и, как Бог, слышит: Аллилуиа».

[118] 10-й икос имеет нравственно-аскетическое содержание.
Перевод начала икоса: «Богородица Дева, Ты – ограда (стена) девам и всем к Тебе прибегающим, ибо Творец неба и земли приготовил Тебя, вселившись в утробу Твою и научив всех при­ветствовать Тебя: Радуйся…»

[119] Девство Богородицы, которое Она не утратила и в Рож­дестве Христовом, выражает ее чистоту и непорочность. Только с такой нравственной чистотой Бог – единый Святой – и мог соединиться. Для всякого, кто стремиться к подобной чистоте, Богородица – пример, опора, столп.

[120] Пресвятая Дева названа начальницей или примером мыс­ленного или умственного назидания или научения (образования).

[121] Благость – синоним милости и любви Божией (см. Прем.7:26, 12:22), которую в изобилии Господь дает, приходя в мир через Пресвятую Деву.

[122] «Обновила» – букв, «родила заново», «возродила». Под за­чатыми студно, очевидно, понимаются все люди в смысле грехов­ности всего рода человеческого. Здесь можно явственно слышать отзвук выражения из 50-го псалма: «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя» (Пс.50:7), на чем, в том числе, основывается церковное учение о первородном грехе. Став чело­веком, Господь смывает скверну греха, и это обновление, возрож­дение человек получает, принимая крещение в Иисуса Христа, воплотившегося Сына Божия (см. 1Пет.1:3, 23).

[123] «Наказала» – одно из тех слов, значение которых по-славянски резко отлично от значения по-русски. «Наказать» – по-слав. значит «научить», «вразумить». Богородица, как Та, через Которую явился истинный Бог, тем самым вразумила окра- денных умом. «Зачатые» и «окраденные» по-гречески созвучны: «сюллефтентас» и «сюлетентас».

[124] Тлителем, т. е. истребителем, растлителем смыслов или, иначе говоря, всякого порядка, красоты, осмысленности называ­ется сатана, враг Бога, желающий все разрушить, растлить. Хрис­тос, родившийся от Девы, изгоняет его из мира сего (ср. Лк.10:18; Ин.12:31, 16, 11), упраздняет (упраждняет) его власть (ср. пятый хайретизм 5-го икоса).

[125] Если сатана – тлитель смыслов (образ тления взят из облас­ти живой природы), то Христос – сеятель (также образ из расти­тельного мира) чистоты, т. е. порядка и нравственной правды. «Тлителя» и «Сеятеля» по-гречески созвучны: «фтореа» и «спореа».

[126] Под чертогом в Библии часто подразумевается место сва­дебного пира или встречи жениха и невесты (Песн.1:3; Мф.9:15; ср. Еф.5:25–27, 32). Это образ Царствия Божия, где жених – Христос, а невеста – Церковь, т. е. люди, уверовавшие в при­шествие Христово, в Его Новый Завет, как брак с человеком. Пер­вой, Кто принял Христа в Его пришествии, была Его Матерь по человечеству – Дева Мария. В Ней, как в брачном чертоге, Бог соединился с человеком, и вся Церковь, как, прежде всего, Сама Богородица, стала невестой Христовой (отсюда – «уневещение»), однако произошло это не по плотским законам зачатия, а «бессе- менно», чудесно.

[127] По смыслу близко к предыдущему хайретизму: в Богоро­дице верные (верующие) сочетаются с Господом.

[128] Возврат к теме девства, затронутой в первом хайретизме этого же икоса. Богородица – добрая кормилица, воспитатель­ница юных дев.

[129] Опять упоминание о Новом Завете и о Царстве Божием как о браке – о том, что святые души, истинно верующие в Богово- площение, а значит, и в Богородицу, таким образом достойно при­готовляются к браку, украшаются, как невеста (ср. Мф.22:11–12; Ис.61:10).

[130] Перевод: «Всякое пение побеждается (т. е. оказывается не­достаточным, безуспешным, терпит поражение), пытаясь прино­ровиться, быть соответственным множеству многих щедрот (ми­лостей) Твоих, ибо, когда мы приносим Тебе, Царь Святый, многочисленные, как песок, песни, не совершаем ничего, что было бы достойно (равно) тому, что Ты дал нам, восклицающим Тебе: Аллилуиа».

[131] Перевод: «Как светоносную свечу, явившуюся находящимся во тьме, мы видим Святую Деву, ибо, возжигая невещественный (не­материальный) огонь (точнее, по-греч., свет) и просвещая ум зарею (озарением), она наставляет к божественному разумению (т. е. ра­зумению о Боге) всех, кто почитает Ее такими призывами: Радуйся…»

[132] Умное солнце – Христос. В Нем сияет истина, откровенная от Бога и познаваемая человеком, так как она является уделом умст­венного постижения (отсюда – «умное солнце»). Богородица – луч такого солнца (ср. «звезды незаходимыя Мати», «заре таинст- веннаго дне» – первый и второй хайретизмы 5-го икоса). «Солн­цем правды» Христос именуется в тропаре Рождеству Христову.

[133] По смыслу близко к предыдущему и упомянутым выше (ср. также прим. 54) хайретизмам. Более того, «актис» и «болис» – синонимы, означающие «луч» (солнца). Во втором случае, за не­имением чего-либо более подходящего, славянский перевод упот­ребляет «светило».

[134] «Воссиять просвещение» – см. прим. 67.

[135] Река – один из библейских образов изобилия даров Божи- их и Духа Святого (ср. Быт.2:10; Ин.7:38; Откр.22:1).

[136] Оставшиеся хайретизмы 11-го икоса используют тематику церковных таинств. В ближайших трех из них речь идет о таинстве крещения. Крещение для христиан есть крещение во Христа (Гал.3:27). Погружаясь в купель – сосуд для крещения, – человек по­гружается, крестится во Христа. Богородица, родившая Христа, символически живописует, т. е. являет образ крещальной купели.

[137] В крещении с человека отъемлется греховная скверна, сни­мается первородный грех (ср. Рим.6:6–7 и др.).

[138] Под «баней, омывающей совесть» также имеется в виду крещение (ср. Тит.3:5). К Богородице оно также имеет отноше­ние, так как через Нее воплотился Господь, в Которого крестится христианин.

[139] Чаша – церковный сосуд, связанный уже с другим, самым главным таинством Церкви: Евхаристией и причащением. В Евха­ристии переживается радость единства человека с Богом. Богоро­дицу можно назвать чашей, черплющей эту радость, так как через Нее Бог воплотился и дал возможность быть в причастии к Нему.

[140] Также взято из богослужебной сферы. Радость присутст­вия Христова среди людей обозначается как приятное благоуха­ние. Человек смог его ощутить, «обонять», так как Пресвятая Дева Мария родила в мир Христа.

[141] В таинствах переживается радость или веселие жизни с Богом. Словом «веселие» переведено греч. слово, означающее букв. «пир». Именно пиром вечной жизни являются таинства. Подобное веселие – тайно, но не в примитивном смысле секрет­ности, скрытости от чьего-то нежелательного участия, а в смысле познания верой, невидимого, но реального участия в жизни гря­дущего Царствия Божия. Богородица названа жизнью («животом») тайного веселия, ибо в Ней эта самая жизнь и явилась как вопло­тившийся Сын Божий.

[142] О Боге говорится как о решителе всех долгов человека. Имеется в виду, что человек, когда согрешил в первый раз (Быт.3) и, таким образом, оскорбил Бога, оказался в долгу перед Ним. Именно этот долг, а также все прочие прегрешения, которыми пол­на история человечества, именуются древними (прежними). Под ру­кописанием же подразумевается список преступлений, составлен­ный на основании заповедей Закона, которые нарушил человек. Подобный образ – тоже библейский, его, например, использует ап. Павел, когда говорит о милости Божией, прощающей человеку грехи по его вере в благодать Христову (Кол.2:14; ср. Еф.2:15).
Перевод: «Восхотев простить (благодать дати) человекам древние долги, Решитель всех долгов пришел Сам к отступившим (букв.: находящимся вне своего отечества) от Его благодати, и, разорвав рукописание, слышит от всех такое (пение): Алилуиа».

[143] Перевод: «Воспевая Твое рождество (т. е. рождение Тобою Христа), восхваляем Тебя все, как одушевленный храм, Богородица, ибо, вселившись в Твою утробу, Господь, держащий все в Своей руке, освятил, прославил и научил всех восклицать Тебе: Радуйся…»

[144] «Селение» – греч. «скене» – букв, палатка, шатер, скиния или, шире, жилище. Очевидно, здесь аллюзия и на ветхозаветную скинию Завета, и на однокоренной термин «ескеносен», употреблен­ный в Ин.1:14, буквально означающий «устроил шатер» и пере­водимый как «(Слово) обитало (с нами)».

[145] Перевод: «Радуйся, Святая, превосходящая всех святых».

[146] Одним из ветхозаветных прообразов Богородицы является Ковчег Завета – деревянный ларец, обложенный золотом из­нутри и снаружи (Исх.25:10–11). Он помещался в святая святых Иерусалимского храма, и в нем находились скрижали Завета, что символически означало присутствие Бога среди Его избран­ного народа. О Богородице образно говорится как о ковчеге, в ко­тором поселился Бог и который позолочен (позлащен) Духом Святым (ср. JIk. 1, 35).

[147] Христос есть жизнь (Ин.11:25, 14 ) и податель жизни в не­истощимом избытке (см. Ин.10:10). Пресвятая Дева, через Кото­рую родился Христос, потому и названа неистощимым сокровищем или, точнее, сокровищницей жизни.

[148] Две следующие пары хайретизмов отражают византийское представление о так называемой симфонии христианской Церкви и христианского государства, каковым себя осознавала Византийс­кая империя во второй половине 1-го христианского тысячелетия. Богородица именуется честным (от слова «честь», «почтение») вен­цом, т. е. царской короной (по-греч. «диадема») благочестивых царей.

[149] Богородица – Та, Которую с почитанием (честная – достойная чести, т. е. почитания) хвалят благоговейные священники (иереи) или, еще вероятнее, Та, Кем хваляться иереи (ср. четвертый хайретизм 8-го икоса).

[150] Столп, или башня, – символ крепости, прочности, надежности.

[151] Судя по смысловой рифме, под царствием подразумевается Византийская империя – земное христианское царство.

[152] Перевод: «О всепетая (т. е. воспеваемая всеми) Мати, родив­шая Слово, святейшее всех святых! Приняв нынешнее приноше­ние (т. е. данную молитву – акафистное пение), избавь от всякой напасти и изыми от будущей муки всех, Тебе восклицающих: Аллилуиа».

Сей кондак (тринадцатый) читается трижды, затем вновь читается первый икос и поется первый кондак.

По благословению Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира