Беседа с епископом Великоустюжским и Тотемским Тарасием
2 мая на Великоустюжскую кафедру вступил епископ Великоустюжский и Тотемский Тарасий. Кафедра в древнем городе возобновлена после того, как в связи с образованием Вологодской митрополии была учреждена Великоустюжская епархия.
Вскоре после архиерейской хиротонии преосвященный Тарасий побывал в Вологде и дал обширное интервью сайту Вологодской митрополии.
Всё связано с Вологдой
— Ваше преосвященство, для Вас Вологодчина – совсем не terraincognita. Вы не раз здесь бывали, знакомы со многими святынями и достопримечательностями нашего края…
— Больше того, эта земля мне родная: бабушка моя родом из Усть-Кубинского района. Я пытался найти деревню Пантелеево, где бабушка выросла, но не удалось – видимо, она уже перестала существовать. Бабушка родилась в 1918 году, примерно в тридцатые годы переехала в Мурманск.
— Таким путем не только Ваша бабушка прошла, но и десятки тысяч наших земляков, которые уезжали на Кольский полуостров: кто на заработки, кто спасаясь от раскулачивания… Герой знаменитой повести Василия Белова «Привычное дело» тоже ведь в Мурманск уезжает – неудачно, правда. Да и не только северяне, конечно, тянулись в те края.
— Мурманск, отметивший в октябре прошлого года свое столетие, соединял людей со всего бывшего Союза. Тесно связан Кольский полуостров и с Вологодской землей не только экономически, но и человечески. Русский Север – очень емкое понятие.
— Он, по-моему, представляет собой единое пространство – и географическое, и историческое, и духовное. Конечно, вологодские святые связаны с мурманскими…
— Было время, когда и мурманские земли, и часть вологодских относились к одной епархии – Новгородской. Конечно, не случайно много раз я здесь бывал; в Вологду я больше десяти лет регулярно приезжал. Многое легло на сердце – монастыри особенно: Спасо-Прилуцкий, Павло-Обнорский, Спасо-Каменный.
— До Устюга не добирались?
— Бывал в Тотьме, и в Устюг дважды приезжал – это еще до избрания архиереем. Край своеобразный, но тоже очень близкий мне по духу, по природе. Далековато, но я с удовольствием вспоминаю те поездки. Уже после избрания Великоустюжским епископом я по приглашению владыки митрополита в декабре прошлого года приезжал на принесение мощей святителя Маркелла, и тогда удалось день провести в Тотьме.
Епископ Великоустюжский и Тотемский Тарасий (Илия Александрович Перов) родился 7 января 1976 года в Мурманске в семье служащих.
После окончания средней школы поступил на исторический факультет Мурманского государственного педагогического института и окончил его в 1999 году. Учился заочно, одновременно работал тренером-преподавателем по шахматам областной детско-юношеской спортивной школы.
В 2003 году окончил Северо-Западную академию государственной службы (заочно).
Крещен в 2002 году, в 2004 году принял монашеский постриг, в том же году рукоположен в сан иеродиакона, затем — иеромонаха.
Служил в Никольском кафедральном соборе г. Мурманска.
В 2006-2009 годы ― руководитель молодежного, в 2014-2015 ― социального отделов Мурманской епархии. В августе 2015 года назначен руководителем Свято-Феодоритовских катехизаторских курсов в Мурманске.
В 2009 году заочно окончил Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, в 2016 — бака-лавриат Санкт-Петербургской духовной академии.
Решением Священного Синода от 9 марта 2017 года избран епископом Великоустюжским и Тотемским.
Наречен во епископа 8 апреля 2017 г. в Тронном зале Храма Христа Спасителя в Москве.
Хиротонисан 2 мая за Божественной литургией в храме Воскресения Словущего Покровского ставропигиального монастыря г. Москвы.
Богослужения возглавил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.
Патриарх Кирилл: «Главное — чтобы молитва звучала»
— Вологодчина в каком-то смысле – настоящее хранилище русских богатств, которые уже давно утрачены в других местах. Так можно сказать не только о храмах, природных заповедниках, но и о русском языке. В области еще недавно существовали места, где говорили примерно так, как говорили наши предки много лет назад. Правда, с распространением радио и телевидения всё это языковое богатство сметается неумолимо, но кое-что остается.
— Богатство русское прежних лет с нами связано многими ниточками, особенно через архитектуру. Да, немало разрушено, но довольно много еще сохранилось, причем это и храмовые, и гражданские здания. Есть основа, на которой можно строить, восстанавливать, приводить в порядок.
— Многим нашим соотечественникам Великий Устюг известен прежде всего как родина Деда Мороза…
— Великий Устюг – это прежде всего город великих святых, подвиг которых нами, по большому счету еще не осознан. Устюжскую землю своим подвигом прославили святитель Стефан Пермский, друг Преподобного Сергия Радонежского, создатель зырянской азбуки. Первый на Руси Христа ради юродивый Прокопий Великоустюжский. Основатель одной из старейших на Русском Севере монашеской обители – Михайло-Архангельского монастыря — преподобный Киприан. Особой страницей церковной истории этой земли является подвиг новомучеников и исповедников: священномучеников Алексия (Бельковского) и Николая (Клементьева). Их жития являются для нас вдохновляющим примером любви к Богу и людям.
К вере — через людей
— Многих сейчас приводят креститься детьми; Вы приняли Святое Крещение уже в зрелом возрасте – что помогло прийти в храм?
— Тут правильнее, сказать, не что, а кто. Повлиял на меня известный русский писатель, который жил в Мурманске, Виталий Семенович Маслов.
— Он у нас в Вологде бывал, книги его хорошо известны на Севере – «Круговая порука», например, или последний его роман — «Ещё живые». Виталий Семенович был деятельным человеком, организатором Дней славянской письменности и культуры. Впервые такой праздник русского языка и русской литературы Маслов провел в 1986 году Мурманске, а год спустя – в Вологде. Нынешним маем исполнилось ровно тридцать лет с тех пор. Тогда в нашем городе собрался цвет русской культуры, много было надежд, планов… Во многом благодаря Виталию Семеновичу и его единомышленникам этот праздник стал совместным – церковным и государственным.
— Виталий Семенович был одного духа с Василием Ивановичем Беловым… Таких писателей называли «деревенщиками», но мне кажется более верным слово «почвенники». Мы с ним познакомились, многому он меня научил. Постепенно через культуру, через общение с людьми, через общественную деятельность я пришел к вере. Хорошо помню первую Рождественскую службу.
Бог ставит на служение, учитывая твои задатки
— Это – первый шаг в храм. За ним последовали другие?
— Потом я стал готовиться к Крещению, крестился в 2002 году. Мы нередко общались с владыкой Симоном, и в 2004 году я решил принять постриг; у меня была такая потребность, в общем. Владыка со мной поговорил, понял мой духовный настрой. К тому времени я читал творения святителя Игнатия Брянчанинова, слушал лекции Алексея Ильича Осипова. Как раз Алексей Ильич мне святителя Игнатия и открыл, как он это сделал для многих людей.
— Вернёмся к Вашему труду на ниве церковного образования. Вы полагали, что, раз у Вас есть педагогический диплом, то и послушание Вам должны определить соответствующее, — то есть поручить заниматься катехизацией, читать лекции на курсах? Или это было для Вас обычным послушанием?
— Я никогда не думал о том, чтобы просить себе какое-либо послушание исходя из своих склонностей и интересов. Хотя не буду скрывать, что послушание в сфере церковного образования было мне наиболее близким и интересным.
Путь из священников в епископы
— Как из священников становятся епископами? Какой путь проходят?
— Мы знаем, что по Уставу Русской Православной Церкви Святейший Патриарх имеет попечение о замещении кафедр и образовании новых епархий. Практическая сторона вопроса лежит на сотрудников управления делами Московской Патриархии. Кандидата рекомендуют, с ним проводит собеседование правящий архиерей епархии, где несет свое служение кандидат в епископы, затем с ним беседует митрополит Варсонофий, управляющий делами Московской Патриархии. Конечно, готовится пакет документов, и если всё в порядке, кандидат вызывается на беседу со Святейшим Патриархом. После этого, если Святейший согласен, кандидатура выносится на заседание Священного Синода.
Каждый этап – это не формальность, а очень серьёзный и ответственный разговор, экзамен своего рода, и на каждом этапе кандидата могут не утвердить, были такие случаи. Как бы это высоко ни прозвучало, — это дело Божье. Если нет Божьей воли на архиерейское рукоположение – значит, не быть этому кандидату архиереем…
После беседы, как после ответа на экзамене, — кандидат выходит, члены Синода совещаются и, если нет возражений, голосуют за избрание. Об этом кандидатам сообщает митрополит Варсонофий.
— Вас избрали в архиереи, что дальше?
— По традиции во архиереи рукополагают архимандритов, но ведь многие кандидаты еще не бывают посвящены в этот сан ко времени избрания. Поэтому избранного епископа возводят в сан архимандрита, делает это обычно правящий архиерей епархии, где служит избранный епископ. После этого — наречение.
— Что это?
— Чин наречения начинается с того, что архимандрит изъявляет согласие на избрание во епископа. Кандидат в архиереи исповедает свою веру – подобно тому, как это делается при монашеском постриге или при Крещении. Ведь если принимает Крещение взрослый человек, он может и отказаться от таинства на чине оглашения. При монашеском постриге человеку трижды даются ножницы — на, возьми и даждь ми. Тем самым Церковь подчеркивает добровольность решения, настаивает на его обдуманности.
— При постриге ножницы трижды бросают на пол – и три раза кандидат в монахи их поднимает. Он может и не поднять, если вдруг поймет, что не готов кардинально поменять свою жизнь?
— Очень важно понять, что Церковь спрашивает согласия человека, избранного на архиерейское служение. Избрания мало; надо, чтобы кандидат шел на этот шаг сознательно и ответственно. Если взять евангельскую аналогию, можно привести всем нам известный праздник Благовещения. Пока не было согласия Божией Матери, Слово Божие в Неё не вошло. Господь во всём уважает волю человека, и Церковь следует воле Господней.
На чине наречения мне зачитали указ об избрании на епископскую кафедру: «Честный архимандрит Тарасий, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл и Священный Синод Русской Православной Церкви благословляют твою святыню быть епископом богоспасаемого града Великого Устюга». Моё согласие выражалось словами: «Благословение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и Священного Синода Русской Православной Церкви быть мне епископом богоспасаемого града Великого Устюга со благодарением приемлю и нимало вопреки глаголю».
В 1682-1788 и 1918-1937 годах Великий Устюг являлся центром самостоятельной Великоустюжской епархии, а в 1888-1918 годах – Великоустюжского викариатства.
Два великоустюжских архиерея, священномученики Алексий (Бельковский) и Николай (Клементьев), причислены к Собору новомучеников и исповедников Церкви Русской.
В 2014 году в связи с образованием Вологодской митрополии учреждена Великоустюжская епархия, в нее входят приходы, расположенные в Великоустюгском, Никольском, Кичменгско-Городецком, Бабушкинском, Тарногском, Нюнсенском и Тотемском районах.
— На фотографии с чина Вашего наречения Святейший Патриарх вам что-то очень серьезно говорит. О чём, если не секрет?
— Святейший произносит слова наставления, напутствия. Патриарх подчеркивает: необходимо проникаться смыслом текста присяги, который будешь произносить, и словами исповедания веры, вдумываться в каждое слово.
Кроме того, Святейший Патриарх напоминает о важности миссии. Во время наречения он мне говорил, что особое внимание нужно уделять тем людям, которые не пришли еще к вере. Держать их в своем сердце, в своем разуме.
— После этого кандидат становится епископом?
— Нет, епископом архимандрита можно назвать только после хиротонии, а до неё – он избранный и нареченный.
— После хиротонии новопоставленному епископу вручают Евангелие, на котором расписываются все епископы, участвовавшие в рукоположении…
— Это связано с особенностями архиерейской хиротонии. Когда рукополагают диакона или священника, его троекратно обводят вокруг престола. На архиерейской хиротонии такого не бывает. Сняв митру и фелонь, епископ становится на оба колена у престола, на его голову полагается раскрытое Евангелие текстом вниз. Поверх Евангелия все присутствующие архиереи возлагают руки.
Потом все архиереи расписываются на этом Евангелии, оно отдается новорукоположенному владыке.
— Вас, владыка, во епископа рукополагал собор архиереев во главе со Святейшим Патриархом. Скажите, так всегда происходит?
— Конечно, происходит это соборно. Если диакона и священника рукополагает архиерей, то епископа — собор архиереев во главе со Святейшим Патриархом.
Это раньше, во время гонений на Церковь, Святейший Патриарх далеко не всегда мог участвовать в хиротонии. За последние 25 лет мы уже привыкли к церковной свободе, забыли, кто такие уполномоченные по делам религий. Многие уже и не знают, какому пристальному контролю подвергалась жизнь Церкви. Времена Святейшего Патриарха Пимена сейчас называют «временем золотой клетки». Конечно, священников уже не расстреливали за веру, как это повсеместно делалось в сталинские времена. Власти лишь рекомендовали, как должна себя вести Церковь, — например, активно участвовать в борьбе за мир или экуменическом движении. Советовали закрыть какой-нибудь древний храм – вместо того, чтобы его отреставрировать. Если не выполнить таких «пожеланий» — последствия могли быть очень серьёзными. Не следует об этом забывать, надо ценить нынешнюю свободу Церкви и понимать, какой ценой она досталась.
История России — это история святых
— Мы начинали говорить о вологодских святых. Видите ли вы их связь с мурманскими преподобными?
— Связь, конечно, есть — именно по условиям, в которых находились. Понятно, что Вологда – это уникальнейшее место в России, такой концентрации преподобных я больше не знаю.
В Мурманске святых не так много, но в большинстве своём они, , как и вологодские подвижники, — преподобные, монахи: Трифон Печенгский, Варлаам Керетский, Феодорит Кольский – духовник митрополита Макария, это очень интересная фигура, тоже соловецкий постриженик. У нас подвизался и один из ярких деятелей нашего Отечества Авраамий Палицын – первый игумен города Колы, был келарем Троице-Сергиевой лавры в Смутное время. Он не прославлен, но след в Российской истории оставил заметный. Тоже, кстати, монах. Северные святые несли совершенно особый подвиг, в очень сложных условиях пребывали: суровый климат, безлюдье. К сожалению, об этом как-то мало мы говорим, у нас все святые как бы на одно лицо — но ведь это совсем не так!
С другой стороны, житие — это есть словесная икона. А в иконе нужно разбираться, вникать в неё… Для человека нецерковного все иконы практически одинаковы, и нужен немалый труд, чтобы научиться понимать иконописный язык.
— Кстати, о житиях, владыка. Сейчас распространены жития, написанные в такой, я бы сказал, довольно разудалой манере. Авторы вкладывают в уста святых свои рассуждения, приписывают им собственные чувства. Это, скорее, не жития – рассказы на религиозные темы, написанные без большого умения и знания предмета, но с желанием «поговорить о благочестивом». Такие книги, где средневековые святые изъясняются как современные богомолки, по-моему, могут скорее отвратить человека от Церкви, чем привлечь…
— Такие, я бы сказал, жизнеописания – это прославление себя, а не святого, о котором идёт речь. Может, это нелицеприятно прозвучит, но это так. Мы говорим «жития Димитрия Ростовского»; но святитель Димитрий не был сочинителем, он — собиратель и редактор, переводчик. К тому же он и сам святой человек.
По-моему, более полезны книги, которые не навязывают свое представление о святых, а помогают понять эпоху, в которую эти святые жили. Вот сейчас в серии «Жизнь замечательных людей» выходят книги о преподобных Сергии Радонежском и Савве Сторожевском, о святителе Филарете Московском и других святых. Они написаны историками, людьми церковными, верующими. Важно даже не то, что они верующие; важно, что авторы таких книг — люди честные по отношению к своей профессии, к нашей истории. Как раз понимание эпохи дает возможность глубже вникнуть в жития святых – это необходимо, потому что, к сожалению, очень часто мы святого меряем мерками безгрешности. Особенно сейчас это касается новомучеников, например, нашего царя-страстотерпца. Действительно — топчутся, кому не лень, причем порой речь идет не об идеализации, а об очернении святых! Один батюшка сказал, что фильм «Матильда», который сейчас много обсуждают, — это плевок в душу русского народа, в его историю.
Между тем, история России – это история святых. Будем смотреть иначе – просто не поймем мы свою историю!
Очень хорошо заметил святитель Филарет Московский (Дроздов) в проповеди о Преподобном Сергии Радонежском: рассуждая о сомоли твенниках игумена всея Руси и современных им храмах, владыка сказал: «Ведь это всё здесь, только закрыто временем… Откройте мне ковчег, покажите сокровище, оно непохитимо и неистощимо, из него, без ущерба его, можно заимствовать благопотребное, например, безмолвие молитвы, простоту жизни, смирение мудрования». Нам важно знать дух времени, чтобы не предъявлять и к святым, и к другим историческим деятелям претензии нашего времени. Нельзя категории XXI-го века вносить в описание века XVI-го. Многие сейчас требуют говорить всю правду о прошлом, особенно о наших исторических деятелей. Да, надо говорить правду! Но не ради каких-то пикантностей. У нас есть универсальный критерий отношения ко всему, и к истории в том числе, — евангельский.
Евангелие же очень честная книга! Там говорится правда об апостолах, об их ошибках – но это с такой любовью говорится… Не смакуется ничего! Очень хорошо кто-то из Оптинских старцев говорил, что правда, сказанная без любви, есть ложь.
Но и любовь без правды – она тоже есть неполнота. Поэтому Бог соединяет в Себе всё – и любовь, и правду.
Люди ищут в Церкви не подобие мира, а неотмирность!
— Обычно в защиту таких книг – то ли легкомысленных, то ли сознательно несущих ложь, говорят, что иначе народ не поймет. Кто будет читать исторические труды, даже книги из серии ЖЗЛ? Скучно, народу надо попроще, завлекательнее…
— Здесь уже вопрос-то в другом: что надо противопоставить профанированию истории? Знания и любовь. Тут уже ответственность лежит на нас.
— Надо учить людей!
— Да, надо учить, и, повторюсь, ответственность за это на нас лежит. Не только на епископате, не только на священниках, но и на мирянах. В Мурманске есть катехизаторские курсы, я там преподавал несколько лет, потом руководил ими, так что знаю вопрос изнутри. К нам приходили не только те люди, что работали на приходах или готовились заниматься какой-то просветительской деятельностью. Люди учились, чтобы самим разобраться в основах веры православной. Но даже если они и не будут преподавать – они же будут рассказывать о вере своим знакомым, друзьям, коллегам. Ситуаций, касающихся веры, возникает много, — кому ребенка хочется окрестить, кому узнать про икону, третьему молитва непонятна… И человек, имеющий правильное представлении о православии, может большое дело сделать – кому что-то подскажет, кого-то направит, разъяснит…
— Сейчас, владыка, мне кажется, в обществе формируется несколько настороженное отношение к Церкви. Прежде редко можно было встретить какие-то оголтелые выступления против веры, фактически их не было – стеснялись люди, что ли… В худшем случае люди относились к нам подчеркнуто нейтрально, с официальной холодностью. Сейчас – наоборот, нейтральность — это почти поддержка, а уж доброе слово о Церкви люди стесняются сказать. Как тут себя вести?
— Дело в том, что это началось не год — два назад. Вспоминаю интервью Святейшего Патриарха Алексия IIв самом начале его служения патриаршеского – может, год-два прошло… Патриарх писал: «Что бы я ни сделал, меня за всё пинают». То есть эта тенденция – она была. Дана была так называемая «свобода слова», а по сути — разрешение пинать, унижать кого угодно. Может быть, это не так заметно было, может быть, в разных регионах было по-разному, — но это было.
Сейчас обострились противоречия в обществе, сама ситуация в стране обострилась – и экономическая и политическая. «Пинают» гораздо заметнее и чаще – и не только Церковь; многие противоречия обострились. С другой стороны, когда мы говорим о средствах массовой информации, нужно понимать, что СМИ далеко не всегда выражают мнение большинства. Очень часто это — просто кричащая группа людей, не очень большая, но очень активная. Берут какую-то проблему, которая реально есть в жизни Церкви, и настолько её гипертрофируют, настолько обостряют, что человеку несведущему может показаться, что именно в этой истории – например, конфликте игуменьи женского монастыря с послушницей – и есть причина всех наших зол. Всех – и церковных, и мирских. Помогает создать такое впечатление нехитрый, но довольно действенный прием: вокруг маленькой правды – целое море лжи…
Конечно, здесь нужен спокойный ответ. Нужно спокойно разъяснять позицию, проявлять терпение. Нужно быть готовым, что нас, возможно, не будут слушать, что на позицию этой кричащей группы наши слова никакого впечатления не произведут. Здесь важно высказать свою позицию четко и правдиво, чтобы люди могли узнать реальную ситуацию не только из одного источника.
Весь нынешний год проходит под знаком осмысления событий столетней давности. Для нас очень важно усвоить уроки Поместного Собора 1917-1918 годов, когда Церковь очень спокойно, рассудительно решала вопросы внутренней жизни. Да, были дискуссии, но – на каком фоне они происходили? На фоне разрушения того, что создавалось веками, на фоне разрушения не только государства, но и самой русской культуры, русской цивилизации. И в это тяжелейшее время Собор нашел в себе силы и мужество, нашел веру принять важнейшие решения, которые во многом стали основой и дальнейшей жизни Церкви, – прежде всего восстановление патриаршества.
— По поводу Собора, владыка. Мне кажется, что к его решениям всё-таки надо относиться внимательно, не принимая все подряд без критической оценки. Там ведь очень много спорных моментов…
— В Церкви есть понятие церковной рецепции, то решения самых представительных Соборов должен быть приняты всем церковным организмом. Мы знаем, что были в истории Церкви Соборы, решения которых не были приняты всей полнотой Церкви, — например, иконоборческие. Они были очень представительны, но рецепции не произошло. И то, что устоится в церковном сознании, — оно устоится.
Конечно, деяния Поместного Собора 1917-1918 годов нужно осмыслять. По благословению Святейшего Патриарха Кирилла ведётся большая работа по изданию документов Собора, она идёт под руководством владыки Саввы, наместника Новоспасского монастыря.
Наша жизнь меняется. Мы не можем оставаться в той ситуации, которая сложилась лет двадцать, скажем, назад. Наша жизнь меняется, не меняются догматические вещи. Они остаются неизменными, что бы ни говорили.
Совсем недавно православные горячо обсуждали, можно ли устраивать концерты в храмах. Обсуждать тут, собственно, нечего, но в некоторых храмах такие концерты проводили, и это смутило многих людей: неужели эта практика получит продолжение? Храм – святыня, его нельзя использовать как площадку для выступлений. Священноначалие заявило, что это недопустимо, мы видим своевременную оценку явлений церковной жизни с догматических позиций.
Нужно отметить, что тенденция в сторону, так сказать, церковного модернизма, — она будет существовать. Вопрос том, что ей противопоставить. Ошибочно будет бороться с позиций оголтелого зилотства, как это делает, например, известный Дмитрий Энтео, да и не только он.
Нужно идти средним путем. Понятно, что слова апостола Павла «быть для всех всем» нельзя вульгарно толковать, нельзя умирщать. Диавол тоже ведет свою «миссию», скажем в кавычках.
Я согласен: мы должны быть консервативны. Но, опять же, — нельзя быть таким… ледяным консерватором, понимаете. Консерватизм нужен не ради консерватизма. С его помощью можно показать неотмирность Церкви — потому что Церковь может привлекать только своей неотмирностью, а не подражанием миру. Человек хочет видеть в Церкви иное, а не то, что он видит, скажем, на экране телевизора. А если он это иное видит, иное его влечет.
Как и везде, здесь нужно знать меру.
Священники — как самолёты: о них говорят только после падения
— Да, мы понимаем, что Церковь не должна следовать за миром, но разве это значит, что можно относиться к людям с пренебрежением, презрением: мы, дескать, церковные, нам до вашего мира дела нет…
— Всё-таки нужно относиться к людям с приветливостью. Не с наигранной симпатией, а именно с расположением, — особенно в храмах. Часто любят у нас бабушек ругать: замучили нравоучениями, шагу не дают ступить… Но бабушки тоже разные бывают. Я учился классе в десятом, когда были мы в Брянске на соревнованиях. Зашли в храм – просто так, захотелось свечи поставить. Я ещё был некрёщеным, ничего не знал. Бабушка за свещным ящиком, видя мою растерянность, и говорит: «Сынок, Бог сказал: «Молись как умеешь». И как это было сказано! С какой любовью!
— Чаще-то говорят о «православных ведьмах», которые шагу не дают ступить без нравоучений. Только, я уверен, больше-то как раз других — добрых, благожелательных, готовых помочь, утешить…
— Да, их больше! Но, понимаете, хорошо кто-то сказал, что у нас о священниках говорят как о самолетах: когда падают — обсуждают, когда летают — ну, вроде нечего и говорить. Надо людям говорить правду о Церкви, а для этого — вникать в церковную жизнь. И, конечно, тому, кто берётся рассказывать о вере и Церкви, надо самому стремиться к Богу. Если ты сам не стремишься – ничего не получится.
— Время меняется, что-то вечное остается?
— Вечен Бог. Заповеди Божии вечны. Вопрос заключается в том, как мы их реализуем в этом времени.
— Вы считаете, владыка, что учитывать вызовы времени, состояние людей — необходимость.
— Необходимость, конечно. Мы понимаем, что это — послабление, и важно искать пути к преодолению этих вызовов в церковном предании, в истории Церкви. Возьмите призывы вернуться к первохристианской общине. Это, безусловно идеал, — но почему она ушла, не получилось что-то? Давайте поищем ответы в предании.
Решающими для человека всё-таки являются отношения с Богом. Блаженный Августин говорил, что если Бог будет у нас на первом месте, всё остальное будет на своём. На том, каком положено. А мы часто хотим у Бога испросить, чтобы Он помог нам устроить что-то в нашей жизни на первом месте, но Сам на это место не претендовал бы. Даже такая шутка есть. Человека спрашивают: «Как к тебе дети относятся?» Он отвечает: «Как к Богу. Всё время чего-нибудь просят, что говоришь – не слушают, а когда плохо становится – зовут на помощь».
Если мы не заботимся о своих отношениях с Богом, если мы живем так, как будто Бога нет, не слушаем голоса своей совести – как мы будем жить? Ведь Господь каждого призывает.
Надо стараться вникать – вникать! – в церковную жизнь.
Суд Божий уже вершится
— А как убедить человека? Существуют какие-то методики? Или это в каждом случае решается лично?
— Универсальной методики найти невозможно. Мы призваны к тому, чтобы сеять; как нам известно плод зависит не только от сеятеля, но и от почвы, на которую ляжет зерно. Убеждение — процесс не механический, а органический.
— Но человеку-то хочется, чтобы всё было расписано… Пятилеток церковных быть не может?
— Не может совершенно. На самом деле — всё написано в Евангелии. Только открывается это верующему человеку.
— А мы ждём плана. План № 1, № 2…
— Ну, планы иногда мы составляем, но в духовной жизни так делать не можем. Вот у протоиерея Максима Козлова сейчас книга вышла «Промысл – штука нелинейная». Она действительно нелинейная.
Чем мы живем? Мы живем надеждой. Нам завтрашний день никто не обещал. Ложимся спать – кто нам чего обещал? Скорби – да, обещаны. Труд обещан. И награда обещана.
Вот мы думаем, что Суд Божий — то, что вершиться будет там, на небесах. Нет, это то, что вершится здесь и сейчас. Мы себя здесь приуготовляем. И уже здесь Бог совершает суд над нами — через нашу совесть.
Это состояние суда мы испытываем постоянно, если стараемся жить внимательно. У Варсонофия Великого есть замечательные слова о том, что мы ищем волю Божию через какие-то знамения, чудеса. Ждём, что кирпич упадет сверху, или, скажем, Ангел с неба спустится и нам скажет, что делать. Да и того не примем, каких-то самых точных указаний будем ожидать. Варсонофий Великий говорит, что есть очень простой путь, самый надежный: усматривай волю Божию из обстоятельств своей жизни.
Господь тебя ведёт, соединяет с людьми, Господь тебе даёт обстоятельства. У тебя есть расположение стать семейным человеком –даётся возможность семью создать. Сегодня храмы открылись повсеместно, есть духовенство – это ли не выражение воли Божией: молитесь, причащайтесь, идите к Богу. Литературы духовной преизобилие – это же Господь показывает: черпайте мудрость в трудах Отцов.
— Да, такого книжного богатства не было никогда в истории.
— Теперь жалуются — старцев нету… Старцев-то нет по многим причинам, в том числе и потому, что мы – неслухи. Сегодня родителей не слушаются. Со старцами – что, так легко рядом? С ними очень непросто… Но ведь открыты Оптинские старцы, пожалуйста. Один совет – попробуй исполнить! Просто выполнить хотя бы один…
Да и с чтением нужно быть осмотрительным. Святитель Феофан Затворник говорит, что если тебе не нужно – по работе, по послушанию твоему – читать много книг, то лучше ограничиться каким-то кругом святых. Тебе лёг на сердце, допустим святитель Игнатий Брянчанинов, а другому — Феофан Затворник. Кто-то выбирает «Письма Валаамского старца» схиигумена Иоанна Алексеева и письма игумена Никона Воробьёва, кто-то — отца Иоанна Кронштадтского…
— А Вам кто из Отцов ближе? К чьим творения обращаетесь постоянно?
— Ну, наверное, всё же святитель Игнатий Брянчанинов мне ближе, чем другие. Хотя — у Феофана Затворника я много полезного встретил. Конечно, и письма Валаамского старца читал, очень интересно. Еще есть очень хорошая, на мой взгляд, книга — она называется «Входное». Автор — архимандрит Василий Гандикакис, в прошлом игумен монастыря на Афоне. Причём он написал эту книгу, когда ему было тридцать с небольшим лет. Конечно, можно почитать и творения Паисия Святогорца, тоже очень интересно.
— Как Вы думаете, почему у русского читателя книги старца Паисия пользуются таким успехом? Когда вышло первое издание его «Слов», тираж каждого тома был 50 тысяч, и раскупили в считаные дни. Издавали творения старца Паисия уже не раз, и ведь не дешевые это книги – а поди найди!
— Ну, во-первых, он – ближе к нам по времени. Во-вторых, его книги написаны доступным языком, и переведены хорошо, очень понятно. В принципе труды старца Паисия согласуются со святоотеческим наследием. Кроме того, люди ведь хотят видеть проявление святости сегодня. Желание вполне естественное, а святость Паисия засвидетельствована.
Но, опять же, — нужно с разумом относиться, чтобы уберечься от опасности. Что опасно? Идолопоклонство, бездумное отношение, безрассудное доверие к любому слову. Рассуждение должно быть, но это нужно воспитывать. Это даётся, опять же, если живешь духовной жизнью, а если не хочешь этого — Сам Бог с тобой ничего не сделает.
На войне победили христиане
— Владыка, касательно нашего времени. Нередко люди, интересующиеся истоками нашего Отечества, в желании зайти поглубже, добраться до корней, проскакивают эпоху князя Владимира Крестителя, княгини Ольги – и оказываются в черноте язычества. Понятно, что родноверы, которые эксплуатируют вполне естественный интерес к истории родного народа, как раз к истории-то отношения не имеют, основные источники этого псевдоисторического движения появились где-то в середине XX века. Ни один ученый об этом всерьёз говорить не хочет, однако поклонников родноверия всё больше. Люди очень падки на это – как помочь им вернуться к реальности?
— Ну, люди вообще падки на идолопоклонство. Людям нужен идол, им нужна замена Бога.
По большому счету, проблемы для человечества — всегда одни и те же, ничего нового нет. Самый-то важный вызов — тот, который внутри нас есть. Бог с дьяволом борется, и поле битвы — сердце человека, как говорил Федор Михайлович Достоевский.
— Царство Божие внутрь вас есть…
— Да. Не только Царство Божие, там всё может быть, — например, разбойничий вертеп..
— Весь нынешний год много говорят о трагических событиях 1917 года, которые изменили и нашу страну, и наш народ. Чаще, однако, эти разговоры сбиваются в горячее сожаление по советскому прошлому, которое из времени нынешнего кажется временем почти идеальным.
— А что такое советское время? Хочу обратить внимание на один факт. Самое главное, что в это время произошло, — победа в Великой Отечественной войне, с этим никто спорить не будет. И утверждение, что большой вклад в Великую Победу внесла коммунистическая власть под руководством товарища Сталина,- оно тоже, вроде бы, бесспорно. Давайте посмотрим чуть поглубже: люди, которые вошли в войну, они были советскими? Имею в виду не гражданство, а отношение к жизни.
— Думаю, нет — или, во всяком случае, не вполне советскими.
— Потому что они были воспитаны своими отцами, дедами и бабушками, которые выросли до революции и воспитывались на ценностях православных.
— Даже если они были некрещёными и никогда не бывали в храме, если по убеждениям носили партийные билеты и комсомольские значки — их политические взгляды удивительным образом сочетались с традиционным мировоззрением жителей православной империи. Вспомним, с какой радостью встретили советские граждане возвращение к отечественной истории, к Александру Невскому — они возвращались к нравственным опорам, которые были им близки и понятны.
— Да, «дорогому Иосифу Виссарионовичу» пришлось возвращаться к ним; пусть по каким-то политическим причинам, но это произошло.
— И какой энтузиазм вызвало! Свое первое после нападения нацистской Германии обращение к советскому народу Сталин начал «Братья и сестры» — эти слова напомнили людям, что они родные во Христе.
— Святитель Игнатий писал: «В делах Промысла Божия люди слепые орудия». Сами того не желая, они выполняют волю Божию. Какие-то вещи позволялись, какие-то нет, но всё равно — значимые для каждого русского человека имена стали возвращаться.
Правильное отношение к истории, по-моему, показал Пушкин, например. Помните, он писал к Чаадаеву: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог её дал!» В семьях же тоже разные отношения складываются. Бывают – не приемлют совсем друг друга, и скандалы происходят, но потом как-то находят же согласие, забывают свары, остаётся главное — просто надо научиться видеть его за шелухой, которая сойдет.
Мы все — немощные люди. Опять же — вернемся к святителю Игнатию: «Не должно с души своей, с своего сердца требовать больше, нежели сколько они могут дать.». Нам же нужно сразу святых рядом видеть! Если уж батюшка, так чтобы праведником был, архиерей — вообще должен быть ангелом.
Еду не на пустое место
— А если кто-то не оправдает ожиданий, сразу разворот на 180 градусов: да вы все тут неизвестно кто, не буду к вам в церковь ходить… Такое тоже бывает, к сожалению, и не так уж редко. Вы, владыка, готовы к тому, что с этим, возможно, придется столкнуться?
— Ну, скажем так, — нужно посмотреть. Увидеть людей. Я ведь прихожу не туда, где ничего не было; в епархии многое созидалось, и священниками, и архиереями, в том числе и владыкой Игнатием. Да, по должности он был временным управляющим Великоустюжской епархией, — но вникал в дела епархии владыка митрополит совсем не формально. Хотя дел у главы митрополии, конечно, очень много — и оперативное управление Вологодской епархией требует времени и сил, и развитие семинарии, и общение со светским руководством, контакт с синодальными структурами.
Буду молиться, чтобы Господь умудрял. Буду стараться вникать в ситуацию, знакомиться с людьми. Задача — не наломать дров, не навредить.
Люди трудятся, каждый на своем месте, приходская жизнь развивается. Важно не судить сплеча. Очень важно братское общение архиереев митрополии, причем не только в рамках архиерейского совета. Это, мне кажется, поможет быстрее правильно сориентироваться в новой для меня ситуации. Да, расстояния у нас в митрополии немаленькие — но ведь мобильный телефон-то есть у каждого. Даст Бог, и владыка Игнатий, и владыка Флавиан, смогут посетить Устюг — будем очень рады.
Молитвенное общение архиереев митрополии началось в день моей хиротонии, и оно не может пресечься. У нас же есть праздник, который объединяет всю митрополию, — Собор Вологодских святых. Как мы уже говорили, ни в одной епархии нет такого количества святых; разве они только в праздник нам помогают? Будем трудиться вместе, будем молиться — и всё наладится.
Беседовали Андрей Сальников, Павел Щербина
Фото: Павел Щербина