Христос плакал об Иерусалиме, в котором будет распят. Свт. Николай Японский молился в алтаре о военной победе России, пока его чада молились о победе Японии. Особый подвиг монахов на Афоне в том, что они удалились не только от мира, но и от родной земли. Если не любить свой народ, то не реализуется какая-то часть твоей души, уверен епископ Смоленский и Вяземский ПАНТЕЛЕИМОН:
В воспоминаниях Ивана Всеволодовича Шпиллера, сына известного московского священника отца Всеволода Шпиллера, есть рассказ о том, как его родители, находясь в эмиграции в Болгарии, перестали общаться со своими соседями, немецкими офицерами, после нападения Германии на СССР. Хотя до этого они между собой дружили. Чем для них, эмигрантов, был Советский Союз? Страной, из которой им пришлось бежать, чтобы не быть убитыми? Страной, которой правил изощренный злодей? Страной, где рушили храмы, сжигали иконы и сотнями тысяч расстреливали ни в чем не повинных людей? Нет. Советский Союз был их родиной.
Святитель Николай Японский, находясь в Японии, скучал по своей родине, об этом говорят его дневники. Он молился о России. Во время Русско-японской войны к нему подошли его духовные чада, японцы, которых он привел к вере, и попросили благословить их отслужить молебен о победе Японии. Он их благословил, а сам, находясь в алтаре, молился о победе России. Протопресвитер Александр Киселев, живший в эмиграции в Америке, собрал грязь с ботинок своих сыновей, побывавших в Санкт-Петербурге, и просил положить эту землю – землю родины – с собой гроб, потому что не мог и предположить, что упокоится в России.
Даже у Христа была родина. Он плакал о Иерусалиме, зная, что этот город будет разрушен. Он плакал о народе, который Его распял. Он любил этот народ.
Как же можно говорить о том, что родина – это не базовое понятие, а «явление, появившееся в начале XIX века»? А как же тогда все те, кто защищал свое Отечество в войне 1812 года, или те, кто бился за свои города, защищая их от монголо-татар? Что же, у них не было родины как базового понятия?
Если в современном мире кто-то растет без родителей и чувствует себя сиротой, нельзя говорить о том, что сиротство – это норма. Говорить нужно о кризисе базовых понятий, о том, что в наше время люди теряют свои базовые понятия, о том, что эти базовые понятия разрушаются. Ведь если человеку становится безразлично, среди какого народа и в какой культуре он живет, – это трагедия. Не существует никакой общемировой культуры, на мой взгляд, это лишь приближающееся царство антихриста. Есть общемировая православная культура. Но я думаю, что мы участвуем в ней, все-таки сохраняя и свою особенность. Во Христе нет ни эллина, ни иудея, нет ни мужеского пола, ни женского. Но у Христа была родина. Ведь Он плакал о Иерусалиме, зная, что город будет взят войсками и разрушен. Он плакал о народе, который Его распял. Он любил свой народ.
Изгнание с родины всегда воспринималось как наказание. Иеромонах Павел Троицкий, известный духовник и старец, живший в советское время, когда были гонения и жить был труднее, чем сейчас, говорил людям, которые хотели уехать в Америку: «Кто вас там ждет, в этой Америке?»
И я видел людей, которые уехали – уехали из-за денег, за лучшей жизнью, – и в большинстве своем они страдают и несчастны. Они скучают, но и вернуться уже не могут – оказываются между двумя мирами.
Русские монахи, которые живут на Афоне, с большим трудом привыкают к скудной греческой природе. Для них это подвиг. Я слышал, как они говорили, что, когда им удается приехать в Россию, они готовы плакать при виде белых берез. Может быть, это для кого-то смешно, и монах не должен плакать о березах. Но в человеческой душе это есть. Конечно, над этим можно возвыситься, но возвыситься – не значит отказаться. Мир вокруг нас создан Богом, и мы привыкаем к тому, чем Бог нас одарил. Для кого-то это саванна, для кого-то степь, для кого-то джунгли. Говорят, что люди, которые живут в тундре и видят постоянно огромное небо, когда уезжают на юг или в среднюю полосу, начинают тосковать по этому небу. Я не говорю, что это главное. Но это есть.
Я сам в детстве не любил фольклорные ансамбли и всю эту «русскую культуру». Я ее не понимал. Но однажды я услышал русскую народную песню, и такая тоска защемила мою грудь. Я почувствовал душу русского народа. Ощутил себя его частью. Если не любить свой народ, не любить тех людей, с которыми ты связан культурой, языком, общей историей, тогда не реализуется и какая-то часть твоей собственной души.
Эта общность существует, это объективная данность. Любовь к своему народу не мешает, а, наоборот, помогает любить другие народы, видеть их особенности, видеть их красоту. Без укорененности в своей культуре, в своей национальной традиции человек не может быть человеком. Нельзя быть человеком без родины. Современное человечество раздробляется, распыляется, рассыпается на части. Можно взять вещество и разделить его на атомы, но это уже не будет дерево, не будет металл, не будет вода. Так и человечество: без понятия родины, без понятия семьи оно просто исчезнет.