Кулачных дел мастера.

Если бы Виктору Немкову выпало родиться в Римской империи, то он наверняка вошел бы в число прославленных гладиаторов. Двадцатишестилетний чемпион мира по боевому самбо имеет рост баскетболиста и телосложение библейского Голиафа. Образ дополняет тяжелый взгляд: кажется, его одного достаточно, чтобы соперник лежал в нокауте. Впрочем, Виктора боятся не за взгляд, его «фишка» — удушающий прием «треугольник». «Треугольник» — это когда борец поражает противника, пережимая ногой сонную артерию. Опять же, если бы речь шла о Риме, то после «треугольника» противнику Виктора оставалось бы надеяться лишь на благосклонность трибун.

В обычной жизни Виктор совсем не похож на свой бойцовский образ: за суровой маской скрывается «рубаха-парень» из белгородской деревни. Коллеги называют Немкова «агрономом»: приезжая со спортивных сборов, Виктор едет к родителям — «копать картошку».

— Я родился в маленькой деревне в Казахстане, — рассказывает Виктор. — Родители мои — рабочие. Отец — водитель, мать — птичница на фабрике. В начале девяностых, когда в Казахстане было не найти работы и вообще не было условий для жизни, родители переехали в Россию, поселились в деревне под Белгородом. Еще маленьким ребенком я мечтал записаться в боевую секцию. Дзюдо, каратэ, самбо — мне было все равно. Когда увидел в школе объявление «Идет запись в секцию дзюдо», то сразу побежал записываться. Спорт изменил мою жизнь: я стал более дисциплинированным, менее задиристым, стал на многое смотреть другими глазами.

Возможно, именно занятие дзюдо стало тем, что удержало Виктора «на плаву»: ведь выжить в условиях русской деревни 1990‑х, не спившись, не опустившись и не став бандитом, — одно это уже многого стоит. Сегодня Виктор выступает за клуб смешанных единоборств «Александр Невский»: клуб располагается в Старом Осколе (Белгородская область), там тренируются бойцы, занимающиеся контактными видами спорта. Под «контактными видами спорта» понимается то, что в обыденной ситуации называется «мордобоем» или «уличной дракой». Речь идет об агрессивных боевых стилях, где разрешено проводить максимальное количество приемов, включая удары локтями и коленями. Эти виды спорта — и, прежде всего, смешанные единоборства (так называемые mixed fights, MMA или просто «бои без правил») — благодаря своей зрелищности стали в последние годы сверхпопулярными. Сегодня такие бои — нечто вроде шоу-бизнеса, спорт на грани с гладиаторскими боями. Зрители получают адреналин от крови, выбитых зубов и бросков на несколько метров, а организаторы турниров наживают барыш на телепоказах и размещении рекламы на аренах. Так, российская «бойцовская лига M-1 Fights» — эта крупная компания, возглавляемая бизнесменом Вадимом Финкельштейном, который в прошлом торговал энергетическими напитками: отсюда популярность словосочетания «Red Devils» в названиях клубов.

В отличие от США, откуда микст-файт распространился по всему миру, в России собственные школы подготовки бойцов появились лишь несколько лет назад, а потому, по словом борцов, еще совсем недавно выход на ринг в смешанных единоборствах для спортсмена, мотивацией которого подчас могло быть обыкновенное желание заработать на хлеб, — часто оборачивалось потерей здоровья. Виктор Немков — счастливое исключение, но вопрос остается открытым: можно ли совместить реалии кровавых «боев без правил» с патриотическим воспитанием и православной верой?

По словам сотрудника «военного» отдела Санкт-Петербургской митрополии иеромонаха Леонида (Манькова), экспансия агрессивных видов борьбы — это данность, и если Православная Церковь не будет работать с микст-файтерами, с ними будут работать мусульмане или неоязычники (и получится, что «православие — религия слабаков»). Более того, «раскрученные» православные спортсмены могут стать положительным примером для подрастающего поколения, ведь бои без правил собирают целые арены спортивных комплексов, подчеркивает отец Леонид. И все же, признает он, дух шоу противоречит благородному духу борьбы, и взаимные словесные оскорбления, которыми подчас обмениваются соперники перед боем, унижают человеческое достоинство. Будучи профи именно в боях без правил, Виктор Немков, тем не менее, соглашается со своим духовным наставником.

— Весь этот антураж нужен для телевизионной картинки — фейерверки, музыка перед выходом на ринг. Это часть шоу. Действительно, в такой атмосфере сложно бороться. Я не принимаю того, что делают спортсмены, которые ведут себя на манер бойцов из США — поливают друг друга грязью на пресс-конференциях, плюют противнику в лицо. Я так воспитан, что отношусь к сопернику уважительно. Как православный человек, как воспитанник российской школы дзюдо, я не могу опуститься до такого.

«Президент международной ассоциации кои-но-такинобори-рю, восьмой дан, кандидат педагогических наук» — так представляется человек, споры о котором в бойцовской среде не утихают вот уже десятилетие.

За плечами сорокадевятилетнего петербуржца Андрея Кочергина — опыт подготовки спецназа и сотрудников служб безопасности крупных компаний. Его лекции о русском стиле каратэ («стиль русских улиц») слушают студенты-русисты в Кембридже и Джорданвилле. Японское название стиля расшифровывается так: «кои» означает «карп», «таки» — «водопад», бори — «подъем», а «рю» — «боевой стиль». Если разгадать эту шараду, получится «боевой стиль карпа, который взбирается вверх по водопаду»: тот, кто жил на Дальнем Востоке, знает, что в период нереста рыба действительно может подниматься вверх по течению бурных горных речек. Это означает — все или ничего, доплыл или умер.

— Кои-каратэ — логическое продолжение советского спортивного каратэ образца 1978–1979 года, — объясняет Кочергин. — К сожалению, эта школа сегодня канула в лету. Что такое боевой стиль? Это вид спорта, то есть правила соревнований и школа подготовки. Наши оригинальные правила — эта самые свободные правила ведения спортивного боя на планете. Они укладываются на листочек формата A4: нельзя делать болевые приемы на глаза и проникающие на шею, а также те, что могут привести к перелому шейного отдела позвоночника. Что не запрещено, то разрешено. Хотите бить в пах — бейте в пах, хотите болевой на пальцы — пожалуйста. Только мы ввели такие правила, как выяснилась интересная вещь: человек, который знает, что эти приемы будут применяться, попросту не допускает этого. Несмотря на японское название нашего стиля, то, чем мы занимаемся, — это, по сути, патриотическая подготовка допризывной молодежи и подготовка специальных подразделений.

Казалось бы, чем публике может быть интересен еще один стиль «боев без правил»? Почему Кочергина, этого повзрослевшего парня с рабочей окраины Челябинска, периодически приглашают в Японию — на родину единоборств? Ответ такой: главное в боевом стиле «русских улиц» — научиться преодолевать страх смерти, а это можно сделать, уподобившись карпу, который плывет вверх по водопаду. Есть один способ доплыть — изо всех сил сопротивляться течению. Кочергин говорит, что учит русскому духу, учит быть воином.

«Например, берем пояс от кимоно, двое ребят накидывают „подопытному“ петлю на шею и начинают медленно ее стягивать (Внимание! Ни в коем случае не делайте этого самостоятельно!), а тренер внимательно смотрит ему в глаза. Стучать нельзя, хвататься за петлю нельзя, дергаться нельзя, можно потерять сознание и приближенно узнать, что такое смерть, заодно выяснить, что ничего страшного в ней нет. Тренинг ужасающий, крайне опасный, проводится он только при очень компетентном тренере, знающем, как оказать первую помощь… Невозможно понять отношение к жизни бойца, не разобравшись с его отношением к смерти. Страх смерти — естественная вещь, но ступор, наступающий у неподготовленного человека при угрозе жизни, есть вещь опаснейшая! Наши тренинги направлены и рассчитаны на управляемое снятие всех сковывающих факторов, мешающих выполнению реальной боевой задачи или победе в спортивном поединке. Радости и веселья ничему не учат, другое дело — горе и несчастья. Спросите себя: много вы помните по-настоящему счастливых моментов в жизни? А теперь вспомните, какие трудности вы пережили и как себя вели в этот момент. Ага! Вот вы и есть этот самый человек, преодолевающий трудности» (из книги Андрея Кочергина «Мужик с топором»).

К Кочергину в зал на улице Ушинского приходят и чемпионы мира, и обычные ребята, даже священнослужители. Хотя тренировка проходит в жестком режиме «без передышек» и к концу полутора часов занятий кимоно промокает насквозь (от пота — не от крови), приемы, описанные выше, там, конечно, не отрабатываются. Кочергин подчеркивает, что его метод в жестком варианте подходит лишь людям, которые или сталкиваются со смертью в своей работе (спецназ), или тем, кто, что называется, хочет вытащить себя из болота за волосы. В обычной же тренировке важно просто не жалеть себя.

Кочергин называет себя «Мужик с топором». Он считает, что топор — это традиционное боевое оружие русского человека. В красном кимоно, на котором в японской технике рисования тушью нанесено изображение карпа, с гигантской серебряной цепью а‑ля «новый русский» и большим нательным крестом, Кочергин меньше всего напоминает степенного русского мужика, который, осенив себя крестным знамением, берет топор и идет сражаться. Но есть в нем другая, типичная для нас черта — русская удаль, задор, способность сделать «так, как я хочу, — и никак иначе» — обогнав поезда и самолеты, доехать на кривой козе до тридевятого царства и привести оттуда молодильных яблок.

Еще одна подкупающая черта — Кочергин искренне переживает о том, что в современной России так плохо обстоят дела со спортивной подготовкой детей в школах. Когда он рассказывает о катастрофе детского спорта, то за словом в карман не лезет, но видно, что он говорит от всей души:

— В школах больше нет спортивных секций. Ребенку часто некуда пойти, кроме спортивного ориентирования, потому что бабушка-пенсионерка под семьдесят, просто от того, что не может иначе жить, вопреки всему ведет эту единственную секцию в школе. Пропала такая борьба как самбо. Столицей самбо был город Кстово в Нижегородской области, где было до десяти чемпионов мира одновременно. Сейчас не найдете ни одного…

В свои двадцать девять лет Елена Воробьёва успела стать заслуженным мастером спорта по каратэ-кёкусинкай, тринадцатикратной чемпионкой России, трехкратной чемпионкой Европы и четырехкратной чемпионкой мира в этом виде спорта. По записям ее боев учатся спортсменки в Японии: за филигранную работу ногами она получила прозвище «Злые ноги».

Феномен Воробьёвой в том, что она легко может переносить техники одного стиля в другой. Тренируясь у Кочергина в кои-каратэ, она преподает традиционный кёкусинкай (стиль существует уже полвека), а выступает не только в кёкусинкай, но и во французском и тайском боксе.

Несмотря на молодость, коллеги называют спортсменку не иначе, как Елена Анатольевна: ее отличает глубокая, «нутряная» интеллигентность, и держится она как хорошая школьная учительница. Когда смотришь, как Кочергин тренирует Воробьёву, кажется, что должно быть наоборот — до того разителен контраст их характеров. Когда-то Елена Воробьёва пыталась поступить на Восточный факультет университета. Не получилось, и спортсменка пошла в Академию Лесгафта, а сейчас учит японский с репетитором.

Воробьёва называет каратэ своей судьбой и мечтает прославить этот вид спорта. Оставаясь при этом глубоко верующим человеком.

— Моя семья не была православной. И я в детстве ничего о Церкви не знала. Крестилась в Японии после чемпионата мира на подворье храма Николая Японского. Дала себе обещание креститься в Японии, если хорошо выступлю. Так и произошло. Сейчас я воцерковленный человек, но для меня многое непонятно.

У Воробьёвой несколько десятков учеников. Едва закончив тренироваться сама, она убегает тренировать детей.

— Я работаю инструктором в Санкт-Петербургской федерации каратэ-кёкусинкай, — объясняет Воробьёва. — Система подготовки детей построена от простого к сложному. Группы разбиваются по возрасту и по уровню подготовки. Младшая группа — это дети четырех-шести лет. Они занимаются общефизической подготовкой с элементами каратэ в игровой форме. Дальше школьники — семь-девять лет. И старшая группа подростков (десять лет и старше), с которой тренировки уже полноценные. Наш принцип — «от повышения уверенности в себе до профессионального спорта». Мы не делаем различения в мотивации: родители отдают нам ребенка с разными целями. Один страдает ожирением, другой — гиперактивен, у третьего необходимо поднять мотивацию. Работаем со всеми, но потом каждого стараемся направить по его собственному пути. Прежде всего, я пытаюсь привить детям привычку регулярно ходить на занятия: если человек может преодолеть себя — не полениться и прийти — он уже сражается. Это очень важный этап в развитии ребенка.

Студенты епархиальных курсов при духовной академии в Петербурге знают Александра Владимировича Сизикова по лекциям, посвященным истории переводов Библии. О проблемах перевода с одного языка на другой он рассказывает так, словно речь идет о злободневных политических вопросах, — остро, полемично, приводя живые примеры. Несколько лет своей жизни Сизиков посвятил работе над Новым Заветом на татарском языке: благодаря его усилиям 35‑тысячная община православных татар (так называемых кря´шенов) обрела Священное Писание — пока что в новозаветной его части — на родном языке.

Александр Владимирович — не из тех преподавателей-гуманита-риев, которые ведут лекции с чашкой кофе в руках и ходят курить в перерывах. Борьбой он начал заниматься в детстве: когда-то он учился играть на фортепиано и ходил в хорошую школу, а потом из хорошей школы пришлось перейти в плохую, а фортепиано поменять — на татами. Сизиков тренируется в университетском клубе дзюдо при СПбГУ.

— Человек должен всегда учиться, — говорит Сизиков. — Занятия борьбой стимулируют меня как преподавателя. Я могу сказать: я специалист по библейскому переводу, у меня есть статьи по русскому глаголу, я сделал то-то и то-то. И вот я прихожу на борьбу — и там учусь. Мне говорят: ты неправильно бросил, ты не туда ставишь пятку. Мне объясняют, как и куда повернуть ногу — так же, как я объясняю, как держать язык, при постановке английской фонетики. На тренировках я выгляжу смешно, делаю нелепые ошибки. И испытываю то же самое чувство, что испытывают мои студенты. Ты учишься жить с этим, преодолевать это — и, соответственно, иначе относишься к своим студентам, начинаешь по-другому учить.

Сизиков считает борьбу искусством. Побороться с человеком, значит, узнать его — понять его характер, темперамент, сущность. В борьбе, как и в обычной жизни, человек может маскировать свои действия: он может притвориться усталым, испуганным — и это должно быть прочитано противником. Александр Владимирович не идеализирует борьбу. Говорит, что в повседневной жизни большинство вопросов нельзя решать силовыми методами.

— Занятия борьбой — это весьма опасные занятия. У вас что-то начинает получаться, и вы начинаете считать, что вы неуязвимы. Такое бывает у молодых солдат и спортсменов — «комплекс бога». Люди думают, будто они что-то умеют. По факту, они не умеют ничего. На улице это все принципиально по-другому: там нет правил (ваши правила — ваш нравственный стопор, у другой стороны — они другие), там нет тренера, врача, судьи, там нет ровной поверхности; в зале вы не совершаете уголовного преступления, а на улице — совершаете. Попадание в уличную драку многих избавляет от комплекса всесильности. Так что не стоит отбрасывать традиционную педагогическую науку — она и существует для того, чтобы быстро и нежно преодолевать то, что в противном случае преодолевается тяжелым опытом.

Как православному христианину относится к «мордобою» — тем более, в его восточном варианте? Все, что ни есть в мире, человек может использовать или во спасение души, или же к ее погибели. В самой восточной борьбе нет ничего магического. Между восточной борьбой и языческими духовными практиками порой пролегает пропасть. Борьба — не панацея от уличной жестокости, и не то, что автоматически делает из мальчика мужчину. Это всего лишь один из видов спорта, в котором важны такие качества, как реакция, выносливость, координация движений. Если с ними плохо — борьба будет идеальным средством воспитания этих качеств.

Но, как и всякое серьезное занятие, в котором успех играет немаловажную роль, борьба может дать человеку физическое развитие, привить дисциплинированность или же — наоборот — надломить личность, убить жизненные силы (посмотрите на спортсменов, которые ради успехов принимают допинг).

Отдельно стоит вопрос об агрессии: заряжаясь необходимой для боя спортивной злобой, спортсмен должен чувствовать ее границу и уметь видеть в себе и в сопернике — человека. Не случайно после боя спортсмены жмут друг другу руки. Не случайно правило хорошего борца — никогда не «добивать» противника.

Итак, прежде всего — нравственные устои бойца и его учителя. «Правильная» борьба должна не растить агрессию, а учить трансформировать ее в нечто позитивное, направленное к созиданию. Даже опытный борец, забыв о том, что он по-прежнему остается способным оступиться (как и все мы) человеком, может погубить себя и принести зло окружающим. Стоит помнить о своей слабости и слабости людей вокруг, а также о той великой внутренней силе, которая в нас всех заложена Богом.