Что лучше, легкое, но исполняемое всеми правило, или тяжелое, невыполнимое, но то, которое заставляет «подтягиваться» и сознавать свою немощь, рассуждает Андрей ЗАЙЦЕВ
Статья Анастасии Отрощенко «Строгий пост: соски или авокадо» ставит много важных проблем: о том, что богатые и бедные в нашей стране постятся совершенно по-разному, о том, что работа и отсутствие заморских деликатесов не мешали людям соблюдать телесный пост без мяса и молока в эпоху позднего СССР, о том, что не нужны рассуждения о неприспособленности средиземноморских правил поста для России.
Единственный вопрос, на который не дает ответа автор – это вопрос «зачем». Зачем мы постимся, ходим в храм, думаем о том, чем заменить в пост дешевые сосиски.
В конце статьи Анастасия приводит слова своего духовника о том, «что Православие – это «умирание каждый день»». Я заранее прошу прощения, если я неправильно понял фразу, поскольку мне, как и другим читателям, неизвестен контекст ее произнесения и личность священника. Но фраза эта заставила меня взяться за перо.
Представление о православном христианстве как о религии умирания не ново. Оно идет еще от Василия Розанова, противопоставлявшего «теплый» Ветхий Завет «холодному» Новому. Всевозможные критики христианства постоянно говорили об изуверстве, о нелюбви христиан к собственному телу, а потому нам, православным стоит поменьше говорить о готовности умереть за свою веру и побольше о том, как за нее жить.
Если ценность православного поста для нас связана лишь с тем, что мы можем претерпевать дополнительные неудобства ради Христа, то в таком случае постятся все, кто ездит в метро в «час пик», не может ежедневно поесть салат из авокадо с омарами.
Если степень нашей веры напрямую зависит от меры лишения, то достаточно положить камешек в туфлю или носить вериги, чтобы достичь святости.
Говорить о том, что в России высокий уровень комфорта и мало скорбей и неудобств – значит, осуждать бабушек, стоящих по многу часов в очереди в поликлинику, чтобы попасть к врачу или получить лекарства.
Говорить о том, что у человека в современном мире мало скорбей, и Церковь постом накладывает на него дополнительные бремена, значит, считать Бога немилосердным палачом и садистом, Которому мало людских страданий.
Конечно, Анастасия Отрощенко не считает Христа диктатором, не навязывает никому такой точки зрения, а защищает институт поста как таковой, но проблема состоит в том, что никто не нападает на практику Поста. Все размышления строятся вокруг допустимости средиземноморского монастырского поста для современной России.
Небогатый человек, действительно, вынужден ограничивать свой рацион крупами, макаронами хлебом, морковкой, свеклой, картошкой и капустой. Люди на самом деле набирают вес, а потом испытывают неудобства при ходьбе, начинают лечиться от несбалансированного питания и их ослабшее тело уже не может послужить Богу в полной мере.
Один из египетских подвижников в свое время произнес афоризм: «Мы умерщвляем страсти, а не тело». Представление о теле как о «темнице души» -это не христианская, а плотиновская идея, с которой боролись Отцы Церкви.
Кроме того, современная практика многодневных постов сложилась только к XII веку. Во времена святителя Иоанна Златоуста христиане – миряне даже Великий пост соблюдали с перерывами.
Вот отрывок одной из самых знаменитых проповедей о Посте: «К тому же не нужно забывать, что у нас пост имеет перерывы в своем течении: мы постимся не сорок дней подряд, но с некоторыми передышками, ведем счет по дням, но не выдерживаем поста в полной мере. Сравнительно с указанными великими примерами, то, что требуется от нас, не велико, а если и от этого еще мы станем уклоняться, то окажемся совсем чуждыми для подвизавшихся в посте».
Я уж не буду вспоминать слово этого святителя на Пасху, которое читается за богослужением. Святитель призывает радоваться Воскресению Христову «постящихся и не постящихся», тех, кто постился с самого начала и тех, кто присоединился в последний момент. Зачем же мы, современные христиане, накладываем друг на друга очень тяжелые ограничения и еще говорим о том, что это норма, что так можно поститься?
Зачем мы косвенно укоряем тех, кто не соблюдает пост без молочных продуктов? Зачем постоянно каждый год мы начинаем бесконечные кулинарные поединки с собственным телом? Зачем обманываем самих себя, выдавая монастырский устав за правило для мирян?
Мне кажется, что острота наших постовых споров спадет ровно в тот момент, когда в Церкви появится документ, где будут написаны не выписки из Типикона, а набор самых общих рекомендаций о посте для монахов, священников, мирян, женщин, детей.
Нам нужно отказаться от представления о Церкви как о казарме, где все ходят строем и, стиснув зубы, терпят. В православном христианстве одновременно существовали и существуют несколько уставов. Фактически практика поста для мирян уже есть, каждый христианин обсуждает ее со своим духовником, осталось только придать этим рекомендациям статус общецерковного документа.
Преподобный Иосиф Волоцкий говорил, что лучше легкое, но исполняемое всеми правило, чем тяжелое, но невыполнимое.
Пост без молочных продуктов (не говоря уж о рыбе) чрезвычайно сложен для человека в нашей стране. Это в Болгарии до сих пор можно купить вкусные и недорогие овощи, рыбу и морепродукты, а у нас такая практика поста сильно бьет по карману и требует больших затрат времени.
За последние 30 лет мир сильно изменился – да, у нас есть посудомоечные машины и автомобили, но есть и пробки, и много работы. Ритм жизни, объем информации, стресса увеличился необычайно, а потому вольно или невольно меняется и практика поста. Не замечать этого, говорить о том, что мы живем в XIV веке, значит, обманывать своих себя, превращать нашу Церковь в клуб постмодернистов, не замечающих ничего вокруг.
Нам, прежде чем умирать за православие, стоит научиться за него жить.
И последнее.
Думать, что изменение правил поста для мирян приведет к тому, что верующие в Великий пост будут ходить с кружкой пива в одной руке и дешевой сосиской в другой, – значит совершать самый большой грех – неверия в человека.
Источник: Нескучный сад