Грехопадение: «кожаные ризы»

В своих «Словах» преп. Анастасий Синаит толкует непростые для экзегезы слова Божии, сказанные Творцом после грехопадения прародителей:

Слова: Вот, Адам стал — после преступления [заповеди] — как один из Нас (Быт. 3, 22) ясно и недвусмысленно представляют телесную плотяность Воплощения Бога Слова, Одного от [Святой] Троицы. Следует отметить, что [лишь] тогда, когда [Адам] стал вещественным и тленным, ему было сказано: как один из Нас. Утверждающие, что Бог изрек это, насмехаясь над ним, обманутым змием, пусть обратят внимание на то, что глас Божий не созвучен совету змия. Ибо змий говорит: вы будете, как боги (Быт. 3, 5), но Бог не изрекает: «Вот, вы стали, как боги», а говорит: Вот, Адам стал как один из Нас. Если змий словами вы будете, как боги научает прародителей наших многобожию, то Бог обращается к Адаму не от лица множества, но от лица единого [Бога], и говорит: Стал как один из Нас, то есть как Один из Святой Троицы. Если бы это речение было порицающим, то упрек следовало бы сделать обоим, и особенно жене, введшей Адама в заблуждение. Однако так или иначе, но в устроении сложного Адама было ясно предначертано таинство Вочеловечивания Христа, и поэтому он назван ставшим словно Одним [из Святой] Троицы (II, 2, 5).

Данное христологическое толкование стиха довольно оригинально в святоотеческой литературе. Обычно это место толкуется совсем в другом ключе и именно в связи со словами змия. Так, свт. Филарет Московский суммирует святоотеческое наследие экзегезы слов Вот, Адам стал как один из Нас следующим образом: «Слова сии очевидно соответствуют обещанию искусителя будете, как боги, знающие добро и зло. (Быт. 3, 5), и потому, без сомнения, имеют знаменование обличительное… Итак, здесь представляется внутреннее, так сказать, собеседование Святой Троицы и новый торжественный Совет о судьбе падшего человека, подобный первому Совету о его сотворении. Поскольку же величественность сего действия и величество глаголющего Бога не позволяет слова совета Его принять за простую уязвляющую укоризну, то под образом глумления должно искать истины чистой и бесстрастной, которая здесь может быть следующая: человек, вняв искусителю, не только внутренне возжелал быть Богом, но и самим делом исполнил сие желание столько, сколько мог; уже ничего не может он для себя сделать более; он сам решил свою судьбу: Рай, место испытания, не нужен уже для того, который окончил свое испытание».^[1] В данном ключе толкуют это место и свт. Иоанн Златоуст^[2], и преп. Максим Исповедник^[3].

Преп. Анастасий, как мы видим, утверждает, что Адам стал вещественным и тленным только после грехопадения. До вкушения запрещенного плода он имел другое — нетленное, бессмертное и близкое к невещественному — тело, и лишь после обольщения змием был одеян в «кожаные ризы», то есть настоящую плоть:

Адам отображает и предотпечатлевает Воплощение и телесную плотяность человеческого рождения нетленного и невещественного Бога Слова и в том, что он, вместо нетленного, бессмертного и близкого к невещественному тела, которым обладал [до грехопадения], был переоблачен Богом в тело нынешнее — более дебелое и страстное. Этот пример, я имею в виду наготу и одевание Адама, показывает, как это представляется и божественным Григориям, что нагой и непокрытый Бог Слово будет покрыт и облачен в некие нерукотворные и богозданные, кожаные и плотяные ризы нашего естества. Поэтому человек и был сотворен нагим и не являлся самооблаченным наподобие скотов и птиц, обладающих [естественно] присущим им покровом благодаря перьям, толстой коже, шерсти и волосам. А человек, будучи [первоначально] нагим, нетленным и бессмертным, [затем] был облачен в бессемянные кожаные ризы во образ и подобие нагого Слова (II, 3, 1).

На такой смысл наготы и одевания Адама указывают и свт. Григорий Богослов в Слове 45 «На святую Пасху»: «Когда же, из-за зависти и обольщения жены, которому она подверглась как слабейшая и которое произвела как искусная в убеждении…, человек забыл данную ему заповедь и побежден горьким вкушением; тогда через грех делается он изгнанником, удаляемым в одно время и от древа жизни, и из рая, и от Бога, облекается в кожаные ризы (может быть, в грубейшую, смертную и противоборствующую плоть), в первый раз познает собственный стыд и укрывается от Бога. Впрочем, и здесь приобретает нечто, именно смерть — в пресечение греха, чтобы зло не стало бессмертным».^[4]

Если из слов свт. Григория можно предположить, что ризы эти были действительно сняты с закланных Богом животных, смертных по своей природе, почему и Адам стал смертным, то преп. Анастасий настаивает на богозданности этих риз. Дебелое наше тело — тоже творение Божие (хотя и после грехопадения) ибо символизирует человеческое естество Христа:

Бог [облачил Адама], не совлекши и не отняв [эти ризы] у какого-либо скота, но бессемянно и боголепно поставил его над [всяким прочим] естеством. Отсюда ризы эти — не скотоподобны, не берут свое начало в неразумном естестве, но, как и сам человек, созданы руцей Божией. Ведь [тем самым] ясно и несомненно предначертана богозданная и бессемянная плоть Бога Слова, которую соделал Ему [Сам] Бог, подобно тому, как сотворил Иаков пеструю ризу собственному сыну Иосифу (Быт. 37, 3). И если кожаные ризы не предначертали Воплощения нагого второго Адама, то почему Бог не одел его в ризы виссоновые, льняные или [сотканные] из какого-либо иного материала? (II, 3, 1).

Итак, мы опять сталкиваемся в «Словах» преп. Анастасия с возможностью раскрытия некоторых смыслов по образу и подобию во времени, не сразу при творении, а позже, может быть даже и после грехопадения. Вспомним наши рассуждения в Главе III об образе Троицы в разделении человечества на ипостаси. Тот смысл по образу и подобию натолкнул нас на мысль о том, что Синаит предполагал возможность рождения детей и Адама и Евы и до грехопадения. Теперь мы видим, что его толкование кожаных риз исключает эту возможность. Такое противоречие можно объяснить не только тем, что для образного мышления преподобного отца характерна увлеченность и некоторая неточность и противоречивость. Как и там, здесь Синаит допускает возможность раскрытия образа Божия в человеке во времени. Ведь и те Святые Отцы, которые использовали антропологическую аналогию в христологии, тем самым допускали, что человек приобретает образ Христа не сразу при творении, а после Воплощения Бога Слова:

Некоторые утверждают, что человек был создан по образу Божию, когда образ Бога Слова стал обитать в нем, а [сотворен] по подобию он был тогда, когда совоскрес из мертвых со Христом и вместе с Ним воссел на троне херувимском, став сопрестольником Бога Отца и Святого Духа. [Лишь] тогда, [по их мнению], Адаму подлинно подобают слова, сказанные Богом: «вот, Адам стал как один из Нас» (Быт. 3, 22) (II, 4, 1).

Согласно преп. Анастасию этот момент настает при одеянии прародителей в кожаные ризы. Само Слово еще не воплотилось, но в Превечном Совете уже существует план спасения падшего человека посредством Боговоплощения. И, одеянный в дебелую, но богодарованную плоть, Адам прообразовательно символизирует Господа нашего Иисуса Христа, воспринявшего вместе с этой дебелой плотью все человеческое естество.

Итак, несмотря на то, что Адам был облачен в кожаные ризы нашей смертной дебелой плоти после своего грехопадения, эта плоть создана Богом. Это дает основание преп. Анастасию отвергнуть учение манихеев о благом и злом богах:

Затем возникли мифы манихеев, ниспровергающие это [Слово Откровения] и говорящие о двух началах и двух противоположных богах: благом и злом. [Согласно их учению], один [бог], как благой, есть творец нетелесной души нашей, а другой — [бог] злой — есть создатель тела нашего. Опять же [бог] благой является создателем света, а [бог] злой — творцом тьмы; благой бог обрел свое отпечатление в древе жизни, а древо познания [добра и зла] есть отпечатление злого бога; благой бог создал бессмертного и нетленного человека, а бог злой облачил его в кожаные ризы и смертную дебелость этой плоти, соделав человека тленным. Таким образом, злой бог является создателем плотского рождения всего нашего человечества и творцом смертного [человека] (II, 3, 2).

Эти еретические рассуждения противоречат всему ходу Домостроительства нашего спасения — созданию человека по образу Божию, изгнанию его из рая после преступления заповеди, дабы не дать греху развиться в вечной жизни, приходу в наш мир Спасителя:

Такова вздорная болтовня манихеев. Церковь же Христова держится вдали от подобных [басен]; она внимает [глаголам Священного Писания, утверждающим], что человек создан по образу Божию; что после преступления [заповеди] он вновь услышал от Бога: вот, Адам стал как один из Нас (Быт. 3, 22); что, словно нежно любящим отцом, он был облачен Богом в [кожаные] ризы, заботливо приготовленные Им как покров [для души]; что Адам произвел потомство, согласно благословению Божиему, гласящему: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю (Быт. 1, 28); что [Бог] предназначил его быть отцом всему миру; что естество его, восшедшее на престол херувимский, прославляется всем ангельским воинством, поклоняющимся ему. И Церковь, взирая на такого рода блага, которыми обладал Адам после своего преступления, не дерзает говорить, будто некий злой [бог] является причиной и дарователем столь великих благ наших. Наоборот, [она утверждает], что некие таинства, божественные и неизреченные домостроительства были предотпечатлены и в раю, и в плоде, и в [кожаных] ризах, и в древе, и в наготе [Адама], и во сне, и в исступлении [его], и в приражении [греховного помысла первым людям], в изгнании [их из рая], и в самих наименованиях, и в наружном виде [Адама и Евы], и во всем, что [повествуется] там — все это обращает взор наш к Воплощению Христа и предызображает Его (II, 3, 3).

Преп. Анастасий оригинально толкует еще один эпизод Священного Писания — наречение имен животных:

Стало быть, человек явно и несомненно был сотворен по образу и по подобию Христа — второго Адама. Поэтому к Нему, я имею в виду Христа, Бог привел всех зверей [разных] видов, чтобы видеть, как Он назовет их (Быт. 2, 19); и Тот назвал их скотами, овцами, волками, козлятами, лисами, змеями, собаками, голубями, птицами небесными и орлами (II, 4, 6).

Примечательно, что эти слова Священного Писания преп. Анастасий соотносит со Христом, вторым Адамом, в Котором, как в Богочеловеке, царственное и владычественное положение человека выразилось в предельно ясном виде.

Из «Путеводителя» мы можем почерпнуть, что имя выражает сущность предмета, вернее, действие, проявляющее сущность.^[5]  Но так как преп. Анастасий рассуждает по-гречески, то в русском переводе имена животных и других предметов не всегда соответствуют, как в оригинале, естественным действиям. Можно привести лишь несколько предметов, в которых есть это соответствие. Так, растение называется «растением» от глагола «расти», выражающего основное природное действие, а душа так названа от слова «дышать». Это относится и к одному из имен Господа нашего Иисуса Христа:

Себя же Самого Он назвал «Пастырем добрым, полагающим душу свою за овец» (см. Ин. 10, 11) (II, 4, 6), ибо Христос пасет Своих овец — чад Божиих, членов Его Церкви.