Вряд ли найдется человек, который за день с кем-нибудь не поговорит, не встретится, не позвонит или не ответит на звонок. Так вот, наше общение — каково оно? Наши диалоги — они какие?
К сожалению, так часто случается, что мы ощущаем себя в диалоге непонятыми. Или мы замечаем за собою, что мы не поняли своего визави, мы не поняли того, с кем разговаривали. Часто мы ловим себя на мысли, что вот я говорил-говорил, но он меня не понял. Иными словами, у нас в общении есть трудности, и эти трудности — они представляются нам вполне объективными. Нам кажется, что очень трудно донести до слушателя, до нашего оппонента, до нашего друга смысл своих слов. Нам кажется, что для того, чтобы наши слова были поняты, необходимы какие-то особенные усилия, от нашего языка требуются какие-то особенные формы. Можно даже встретить учебное пособие по тому, как уговаривать своего слушателя, именно уговаривать! То есть с помощью определенных языковых навыков заставить понимать себя и заставить другого, того кто нас слушает, даже не только понимать наши слова, но еще и выполнять.
А с точки зрения христианской психологии дело обстоит совсем иначе. Дело не в том, что мы должны управлять другим с помощью речи. Дело в том, что мы можем сделать наше общение диалогом. А диалог — это такое общение, в котором каждый из участников (а их двое, потому что это диалог) диалога с христианской точки зрения, слышит и понимает другого. Он настроен, как говорят психологи, на обратную связь. Настроен, то есть, он внимателен, он сосредоточен, он включен в общение и включен в то, что сейчас говорит его слушатель. Причем, не только слушает его с точки зрения восприятия слуховой речи, а он настроен так же на его глаза, на его интонацию, на ритм, на лексику и на его жестикуляцию, на его позу, на невербальный строй речи. Настроен — это значит внимателен, он присутствует здесь и сейчас в этом диалоге. Настроен на понимание. У него задача — понять другого.
Бывает все прямо наоборот. Мы разговариваем друг с другом, но мы настроены на то, чтобы донести до другого смысл своей речи. Мы настроены на то, чтобы не слушать, а говорить. Мы настроены на то, чтобы вразумить, заставить понять другого то, что мы хотим сказать, а вовсе не услышать его и не понять его. Мы хотим, чтобы нас понимали. Когда так, то это уже не диалог. Это монолог. Даже если мы говорим вдвоем, и у нас одинаковая установка на то, чтобы понимать только себя и заставить понимать другого себя, тогда получается, что два человека говорят друг с другом, и по форме это выглядит как диалог, а на самом деле это два монолога, потому что каждый из нас не настроен на то, чтобы слушать и понимать другого. Мы говорим и рассчитываем, что нас будут понимать. Мы перебиваем друг друга и говорим: «Постой. Послушай, вот, что я тебе скажу!» И, может быть, раздражаемся, что другой говорит слишком долго: «Но как же, мне и так все понятно, все, все! Я тебя понял». Мы готовы прервать другого, иногда досадуя, что вообще взялись с ним разговаривать по телефону или очно.
А что такое дружба или любовь? Это готовность слушать, это готовность понимать, и, может быть, достаточно бывает того, что, слушая, мы присутствуем здесь и сейчас. Мы внимаем. Мы внимательны к словам другого, и нам больше ничего не нужно. Мы присутствуем, мы слушаем, мы общаемся, мы в диалоге, даже если ничего не говорим. Вот это и есть общение, это со-бытие с другим. Это такая внутренняя готовность воспринимать другого человека, которая характеризует открытость личности к личности другого, которая характеризует мою личность, как личность, способную слышать другого, быть с ним, быть рядом с ним, быть включенным. Вот это диалог.
И я думаю, что именно способность к такому диалогу отличала святых. Да, иногда они уклонялись от общения. По воспоминаниям современников мы знаем, что преподобный Серафим Саровский иногда прятался от тех, кто приходил к нему в пустыньку. Он пытался спрятаться за высокорастущей травой в своем огороде, он иногда прятался за келью, иногда прятался за деревом в лесу. Но уж если путник все-таки находил его и приходил, особенно дети, то он был готов в эту минуту быть только с тем, кто к нему пришел, быть здесь и сейчас. И тогда лицо его светилось светом, и тогда он говорил: «Христос Воскресе, радость моя!» И это было истинным и подлинным открытием другой личности. И это был настоящий диалог, это было присутствие здесь и сейчас с вами. Это было полное внутреннее соответствие, это было со-бытие. Вот к чему мы призваны.
Даже самая мимолетная встреча на улице — здесь и сейчас. И глаза ваши открыты в поисках всего образа другого: и как он двигает бровями, и что говорит, и как он смотрит на вас, как он обращен, чтобы впитать, услышать, понять его и унести с собой в сердце его образ. Чтобы у него осталось ощущение, что он встретился с вами, что произошла встреча двух душ, двух личностей, что может быть самое ценное, самое замечательное на земле что имеем. Это встреча двух человек.
свящ. Андрей Лоргус